Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели (СИ)

Что же можно было сказать о первом огневом контакте противоборствующих сторон? Ни одна из них так и не смогла достичь поставленных перед собой целей. Американцы потеряли на столь тщательно расставляемых для них минных банках всего один, далеко не самый сильный, корабль, так что их ударная мощь сократилась не столь значительно, как того ожидали испанцы и их советники. К тому же, появление в линии настоящего броненосца хоть и было заранее известным фактом благодаря своим людям в Гонконге, все равно для многих испанских моряков оказалось более чем неприятным сюрпризом. Здраво рассудив, что моральный дух команд и так находится далеко не на самом высоком уровне, командование не спешило расписывать матросам возможности противника. И пусть тот же "Пелайо", пожалуй, смог бы сравнительно легко справиться с бывшим китайцем, для вооруженного лишь орудиями среднего калибра "Кристобаля Колона" подобная задача могла оказаться не по силам. Все же этот небольшой броненосец в свое время выдержал под две сотни японских снарядов, после чего не думал мгновенно идти на дно. А на всей испанской эскадре, собранной для защиты Филиппин, этих самых снарядов насчитывалось едва четыре тысячи, если не брать в расчет патроны к противоминной мелочи. И десятая часть боеприпасов оказалась, либо расстреляна, либо погибла вместе с кораблями. Благо все они относились к старым, не скорострельным, орудийным системам. Но даже так звоночек был весьма тревожным, ведь артиллерия попросту не смогла нанести противнику сколь либо серьезного урона. А все подготовленные на подступах к арсеналу подводные подарки американцы оставили за кормой, поспешив ретироваться курсом на северо-запад после подрыва "Бостона". Дело, просто-напросто, могло дойти до того, что во врага нечем было бы стрелять! Ведь второго боекомплекта ни на одном корабле не имелось. Хорошо еще, что русские минные крейсера пришли, что называется, со своими орудиями. Эти шесть 120-мм пушек Канэ были в свое время демонтированы с "Рюрика", после чего "растворились" в бюрократическом болоте Владивостокского порта, всплыв в конечном итоге в трюме "Находки" по прибытии той в Манилу. Естественно, ни сами орудия, ни снаряды к ним, не были честно украдены дальневосточными дельцами. Все происходило в соответствии с приказами, поступавшими из столицы. А тот факт, что к появлению на свет этих самых приказов приложил руку некто Иениш, являлся абсолютно незначительной величиной, которой не следовало уделять внимания.

Испанцы хоть и лишились двух кораблей - догорающей на рейде Кавите канонерки и легшего на дно из-за полученных подводных пробоин малого крейсера "Веласко", не могли сказать, что понесли невосполнимые потери. Эти корабли сделали именно то, для чего их и выставляли у всех на виду - заставили противника растратить на свое уничтожение огромное количество боеприпасов - не менее пятой части снарядов к скорострельной артиллерии среднего калибра было выброшено, по сути, впустую, да приманить врага на мины, что также принесло результат.

Получившая же два десятка попаданий "Кастилья" хоть и дала многочисленные течи в своем деревянном корпусе, до сих пор держалась на плаву и потихоньку оттаскивалась выдвинувшимся ей на помощь буксиром "Геркулес" поближе к берегу, чтобы в будущем сократить работы по ее подъему. Потери же в людях пусть и оказались весьма неприятны, также не являлись катастрофическими. Двадцать восемь моряков погибли и чуть более полусотни оказались ранены. Но как плата за уничтоженный вражеский крейсер, подобные потери выглядели более чем приемлемыми.

Дав командам время отойти от горячки боя и осознания потери своего корабля, а также выделив время для обеда, получивший по носу Дьюи, скрепя сердце, все же вынужден был разделить свою эскадру. Несмотря на рваные клочья тумана, заволокшие все вокруг пороховые и угольные дымы, а также гарь от пожаров, ему все же прекрасно удалось рассмотреть все до единого корабли противника. И увиденное ему не понравилось. Очень не понравилось!

Все же Дьюи прекрасно умел считать, да и на зрение совершенно не жаловался, а потому отсутствие во вражеской линии наиболее сильных испанских кораблей подстегнуло подтачивавшее коммодора уже не первый месяц нервное напряжение. А ведь по имеющимся благодаря консулу данным к испанцам уже подошло подкрепление из пары крейсеров, прошедших Суэцким каналом в конце марта. Так что трем его крейсерам противник вполне мог противопоставить такое же количество своих кораблей аналогичного класса. Да, они были куда слабее кораблей находящихся под его командованием и в честном бою, трое на трое, испанцы, несомненно, оказались бы обречены на поражение. Вот только, как показали недавние события, играть честно противник не собирался.