Выносливость. Разум, тело и удивительно гибкие пределы человеческих возможностей

В предрассветном сумраке суета последних приготовлений на трассе «Формулы-1» кажется сюрреалистичным шорохом. После долгого и бессонного полета поздним рейсом, целого дня за написанием срочных отчетов и всего какой-то пары часов отдыха я как-то переборол усталость и кайфую от адреналина и круассанов с шоколадной пастой. В Twitter меня спрашивают о прогнозах, и я пишу, что у Кипчоге и прочей компании от 1 до 10% шансов на успех. А когда я не пишу о шансах, то отправляю GIF-изображением «Клаббера» Лэнга из фильма «Роки III», который говорит: «Что тебя ждет? БОЛЬ!» Я испытываю слишком знакомое чувство в животе и свинцовую тяжесть в ногах — ощущения не физические, а психологические, я знаю это из своего богатого опыта. Боль вызвана сочувствием к Кипчоге, который собирается добровольно прыгнуть в пропасть неизвестной глубины.

Гонка очень быстро входит в размеренный, вроде бы не требующий усилий ритм. После провала полумарафона автомобиль Tesla оснастили лазерами, которые высвечивают зеленые линии на трассе, очерчивая клин в 6 м позади автомобиля и показывая пейсерам, где именно бежать. Выбранные на этот забег пейсеры — тридцать из числа лучших бегунов в мире — целую неделю репетировали перестроения во время бега. В конце каждого круга в 2,4 км (1,5 мили) трое из шестерых уходят назад, а трое новых встраиваются в наконечник стрелы. Вместе с Кипчоге, Тадесе и Десисой, бесстрастно и неизменно прячущимися позади, перестановка пейсеров на высокой скорости и с реальным риском споткнуться и устроить катастрофу становится главной достопримечательностью гонки. Зрелище напоминает восхитительно гипнотический, хотя и несколько минималистский балет.

Но перемены наступают достаточно скоро, гораздо раньше, чем все надеялись. Всего через 16 км Десиса снова начинает отставать, затем, на полпути, Тадесе тоже постепенно отваливается. В гонке против времени, подобной этой, практически нет шансов, что они смогут нагнать отставание. Какое бы чудо ни пыталась сотворить компания Nike, всё внезапно оказывается очень шатким: победит Кипчоге или никто? Причем последний вариант выглядит всё более вероятным. За последние недели я прочел множество статей, объясняющих, почему цель пробежать марафон за два часа смехотворна и как много бегуны заплатят за свое высокомерие, если попытаются поддерживать такой головокружительный темп. Я боюсь бесконечных «я же вам говорил», которые услышу после неудачи.

Но когда пейсеры и их единственный оставшийся ведомый проходят половину пути за 59:54, ко мне приходит ободряющая мысль. «С каждым новым шагом Кипчоге преодолевает дистанцию, которую никто в истории не пробегал быстрее него», — пишу я в Twitter со своего телефона. За вторую половину гонки я не сделал в блокноте ни одной записи. Вместе со всеми остальными на стадионе и миллионами людей, смотрящих прямую трансляцию в интернете, я зациклился на Кипчоге: расплывшееся пятно вместо ног, отсутствие напряжения на лице, сверхъестественно спокойный взгляд. Сначала мы просто надеемся, что он сможет продержаться так достаточно долго, чтобы заслужить всеобщее уважение. Но по мере того, как он пробегает круг за кругом и секундомер тикает, появляется четкое осознание того, что мы — свидетели чего-то выдающегося. И как бы ни закончился забег, Кипчоге показывает, на что способны люди. Примерно через девяносто минут я нахожу Маркору в толпе, сгрудившейся у линии финиша. Он удивленно поднимает брови, я тоже, и мы оба молча поворачиваемся к дорожке. Мне больше нечего сказать.

Именно во время выступления моего гостя в кабине радиовещания я наконец позволяю себе подумать. Да. Не исключено, что он действительно сможет.

К тому времени, как я пробегаю через лабиринт коридоров и по лестнице спускаюсь на трассу, до финиша остается ровно два круга по 2,4 км, и почти незаметно шаг Кипчоге начинает сбиваться. Его лицо застывает от напряжения, и его улыбки на деле оказываются гримасами. Тугой наконечник стрелы пейсеров начинает распадаться, поскольку им приходится решать, следовать ли за автомобилем в темпе двухчасового марафона или замедлиться, чтобы продолжать защищать от ветра Кипчоге, который отстал от намеченного темпа чуть более чем на десять секунд.

Величайшие спортсмены на выносливость в мире, напоминаю я себе, имеют одну общую черту с 11-летними учениками Доминика Миклрайта (я писал о нем в главе 3): у них всегда есть финишный рывок. Ноги Кипчоге становятся тяжелее, количество метаболитов в мышцах растет, запасы топлива истощаются — организм говорит ему, что он достиг своего предела и больше не может поддерживать этот темп. Но есть ли в мозге последний резерв, который он высвободит, когда финиш будет в пределах досягаемости?