Вынужденная мера

– Но ведь закон требует…

– Да, конечно, – поспешно согласился Карр. – Закон требует доносить. Он требует также, чтобы мы сообщали обо всех случаях хулиганства, но если закладывать каждого пьяного драчуна, этому конца и края не будет. Ни одно отделение неотложной помощи не сообщает обо всем, что там случается. Иначе просто невозможно работать.

– Но ведь речь идет об аборте…

– Ну подумай сам, – перебил меня Карр. – Довольно значительный процент этих случаев – самопроизвольные аборты. Разумеется, хватает и всего остального, но относиться к этому как-то по-другому не имеет смысла. Допустим, ты точно знаешь, что над девицей трудился барселонский мясник, и сообщаешь об этом в полицию. На другой день приходит сыщик, и девчонка говорит, что аборт был самопроизвольный. Или что она сама ковырялась в себе. В любом случае, правду она не скажет, и легавые начнут злиться. Прежде всего – на тебя, потому что это ты их вызвал.

– И что, такое случается?

– Конечно. Я дважды видел это воочию. Когда девчонки поступали к нам, они сходили с ума от страха и были убеждены, что умирают. Хотели рассчитаться с поганцами и требовали вызвать полицию. Но наутро, после профессионального ПВ, осознав, что все беды позади, уже не хотели связываться с легавыми. Те приходят, а девицы начинают валять дурака и делать вид, будто произошло недоразумение.

– И ты считаешь, что покрывать подпольных повитух – это нормально?

– Мы пытаемся вернуть людям здоровье, вот и все. Врач не имеет права на нравственные оценки. Мы помогаем пострадавшим по милости водителей-лихачей или от кулаков пьяных забияк. Но бить по рукам и читать нравоучения о вреде пьянства или обучать правилам движения – не наша работа.

Не испытывая желания вступать в спор, который наверняка ни к чему не приведет, я сменил тему и спросил:

– А почему собак повесили на Ли?

– Когда девушка умерла, миссис Рэндэлл впала в истерику, – отвечал Карр. – Начала орать так, что пришлось дать ей успокоительное. Угомонившись, она, тем не менее, продолжала утверждать, что аборт сделал доктор Ли. Так, мол, сказала её дочь. Поэтому она и позвонила в полицию.

– А как же диагноз?

– Самопроизвольный аборт? Формулировка осталась без изменений. Все законно: врачи могут истолковать случившееся именно так. Основой для обвинения в подпольном аборте стали отнюдь не клинические данные. А был аборт или нет – покажет вскрытие.

– Оно показало, что был, и довольно профессиональный, если не считать одного прокола в эндометрии. Это сделал человек, обладающий необходимыми навыками, но не настоящий мастер.

– Ты говорил с Ли?

– Сегодня утром, – ответил я. – Он утверждает, что не делал этого. Учитывая данные вскрытия, я ему верю.

– Ошибиться…

– Не думаю: Арт слишком хорош, чтобы так лопухнуться.

Карр извлек из кармана стетоскоп и принялся вертеть его в руках. Он явно разволновался.

– Чертовски поганое дело, – сказал он, наконец. – Чертовски.

– Надо разбирать завалы. Мы не можем спрятать головы в песок и бросить Ли на произвол судьбы.

– Разумеется, – согласился Карр. – Но Джей Ди очень расстроен.

– Могу себе представить.

– Узнав, как лечили его дочь, он едва не убил того незадачливого интерна. Я там был. Думал, он задушит бедного мальчишку голыми руками.

– Как зовут интерна?

– Роджер Уайтинг. Славный малый, хоть и хирург-гинеколог.

– Где он сейчас?

– Наверное, дома. Сменился в восемь утра. – Карр нахмурился и опять принялся теребить свой стетоскоп. – Джон, ты уверен, что хочешь влезть в это дело?

– Не хочу я никуда влезать. Будь у меня выбор, я бы сейчас сидел в лаборатории. Но выбора нет.

– Беда в том, что Джей Ди рвет и мечет, – задумчиво проговорил Карр. – Эта история уже стала всеобщим достоянием.

– Да, ты говорил.

– Я лишь хочу помочь тебе уразуметь, какое создалось положение. – Карр явно не желал встречаться со мной глазами. Он принялся перебирать вещи на своем столе. – Делом занимаются люди, которым и положено им заниматься. А у Ли, насколько я понимаю, хороший поверенный.

– Во всем этом слишком много неясностей.

– Дело в руках специалистов, – повторил Карр.

– Каких специалистов? Рэндэллов, что ли? Или тех болванов, которых я видел в полицейском участке?

– В Бостоне замечательная полиция, – заявил Карр.

– Не мели чепухи.

Он смиренно вздохнул.

– Что ты надеешься доказать?

– Что Ли этого не делал.

Карр покачал головой.

– Это неважно.

– А по-моему, как раз это и важно.

– Нет, – возразил Карр. – Важно другое. Дочь Джей Ди Рэндэлла погибла в результате подпольного аборта, и кто-то должен за это заплатить. Ли делает подпольные аборты, и доказать это в суде не составит труда. В жюри присяжных любого бостонского суда католиков больше половины. Они вынесут свое решение на основании общих принципов.

– Общих принципов?

– Ты понимаешь, о чем я, – буркнул Карр и неловко заерзал в кресле.

– Хочешь сказать, что Ли – козел отпущения?

– Совершенно верно. Ли – козел отпущения.

– Это мнение властей?

– В известной степени.

– А какова твоя точка зрения?