Выпуски 2004 года

Ничего не меняется под луной. В 2004 году выходит «Голубятня» под заголовком «Trip и «майканье»

9, и такое впечатление, что написана колонка на суахили: повалили в редакцию остроумные (как кажется авторам) поддевки типа «Статья ваша вызвала бурный трепет в моей неокрепшей руссофильской душе. Верно, не позволим им! Доколе! И дело даже не в том, что все их «Микрософты», «дяди Самы» и Мики Тисоны, со всей их финансовой и физической мощью, мы по-русски называли когда ими даже не пахло. Главное, что у нас, самобытных, даже в правилах языка на них нашлась управа. И то дело, не обязаны же мы их басурманские языки учить! И еще, как все-таки хорошо, что знают у нас поэта Рэмбо. И как жаль, что поэта Бирона у нас знают не очень. И жаль, конечно, что Пари пострадал, зато Роме держится молодцом». Это — крик души «руссофила Ярослава». Именно так, с двумя «с».

Сегодня утром пришло: «Здравствуй, Сергей! Ты прав насчет Микрософта, и Ивангое это подтверждает. Никому и в голову не придет писать в афише или объявлять Шейкспиэ». Тут, слава богу, обошлось без липово-патриотического закоса — все прямым текстом: письмо отвинтил «Лёвчик».

Ну и, конечно, ставшая уже культовой цидуля Хохлушкина: «Голубятни — сплошная мутная вода с добавлением некоторого количества выпадов в сторону юниксоидов». Мнение усилено авторитетным «диагнозом» от супруги Хохлушкина: «На две колонки ни одной мысли, кроме неаргументированных выпадов в адрес юниксоидов».

Что ж, раз суахили, то суахили: придется наступить себе на горло по третьему разу и на пальцах объяснить всем «руссофилам», «хохлушкиным» и «лёвчикам» планеты, о чем я пишу и как я пишу.

Начну с самого главного: если кто-то заключил из колонки «Trip и «майканье», что в русском языке на самом деле есть такое правило, по которому французские слова пишутся по произношению, а английские слова — по написанию, то этот человек — идиот. Другого слова подбирать не буду, дабы не разубеждать Хохлушкина: ведь «вонючие рыбаки воняют своей вонючей рыбой». Человек этот идиот потому, что текст про Майкрософт-Микрософт был не призывом к выискиванию нестыковок (Иванхое и Мике Тисон) и даже не хохмой-шуткой, а культурологическим дискурсом. Распечатайте, пожалуйста, на принтере и повесьте на стену: «КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС». И всякий раз, садясь читать «Голубятню», смотрите на эту самую стену. А если занятие окажется непосильным, то не нужно пыжиться — просто переверните страницу, всего делов-то. Люди понятливые отнесутся снисходительно: не воспринимать культурологический дискурс для юниксоида, воспитанного на мануалах, дело не зазорное. Если же есть желание избавиться от морока дурашливого чувства собственного превосходства, то готов разжевать историю про Микрософт и выложить на тарелочке.

Был такой великий советский лингвист Николай Яковлевич Марр. Настолько великий, что его имя десятилетия не сходило с уст каждой доярки и каждого сталевара. А все потому, что Главный Грузин собственноручно дал добро и признал «новое учение о языке» академика Марра классово правильным и исторически верным. Главная идея Марра: языки не имеют никакого отношения к нациям и возникают из «четырех первичных фонетических выкриков» — «САЛ, БЕР, ЙОН и РОШ». Абсолютно все слова абсолютно всех языков мира сводятся к этим четырем элементам. Скажем, в слове «красный» нужно отсечь «к» и «н», тогда сразу заметно, что оставшийся корень «рас» — это модификация первоэлемента РОШ, символизирующего «рыжий», «русый» и народы «русские» и «этруски».

Удивительная по своему мистицизму теория. Жалко, что ее развенчали в 1950 году в рамках борьбы с космополитизмом (хотя папа Марра и был шотландцем, а мама грузинкой).

Итак, разжевываю для «руссофилов»: «Голубятня» про «майканье» — это диалог с Великим Упростителем Языков, а не с Микрософтом. Потому что диалог, установление коннотаций, аллюзий, многоплановых смысловых и эмоциональных связок с первоисточниками, постоянное глоссирование (глосса = встроенный комментарий) и пародирование — вот она, суть культурологического дискурса! И плевать мне на Юникс, его фанов, а заодно и Микрософт со всеми его мастдаями. Вся эта мелочевка — не более чем повод, контекст, предлог для создания текста, насыщенного культурологическими аллюзиями. Назначение «Голубятен» — приносить удовольствие читателям, способным абстрагироваться от компьютерного морока (в котором мы и так пребываем большую часть жизни) и погрузиться в многоплановый и многоуровневый дискурс. Удовольствие это возникает от удачного угадывания пародируемого первоисточника (хотя бы той же «яфетической» теории Марра!), верной расстановки акцентов («майканье» — это пародия, а колониальный прогиб новорусских менеджеров — ой как серьезно!), а не тупого барахтанья в луже противостояния карлика «мастдая» карлику «юниксоиду» или самодовольного «развенчания» несуществующих законов русского языка.