Выродок (Время Нергала)

— Ну какой натиск? Я же сказал, что приглашаю вас не одну, потому что уверен, у такой женщины, как вы, должен быть не менее богатый духовно приятель. Как я уже отмечал, между вами должна царить гармония. Как говорил классик нашей литературы: «А гармонию мою никому не отдавай…» Ира рассмеялась.

— Ну это вы уж слишком. И не жду я его сейчас. Просто вышла подышать воздухом. Канцелярия надоела.

— Вот и хорошо. Значит, я пишу вот на этом листе бумаги адрес моего «мини-Монмартра» и жду вас со спутником сегодня вечером, к семи часам. Кстати, как его зовут?

— Зовут его Эдуард Николаевич, но насчет визита не обещаю. Слишком все скоропалительно…

Мансарда принадлежала старому приятелю Малахова, который бывал в ней только в периоды запоев. А случались они не чаще одного раза в полугодие. Такой особенностью своего организма Илья Шишов гордился. А писать он предпочитал в одной из квартир на Пушкинской, 10, в доме, некогда захваченном художниками. Запой недавно закончился, мансарда пустовала. Илья с легкостью отдал ключ Малахову, предупредив только, чтобы музыку громко не врубал, не искажал его «имидж» тихого алкоголика.

Ира пришла точно в семь и с «объектом», хотя Малахов и опасался, что она поймет его слова превратно и придет одна.

На этот случай у Малахова был запасной вариант. Он договорился, что пара близняшек-очаровашек будет ждать его звонка, а явившись и обнаружив даму, потребуют немедленного вызова пристойных мужиков. По его наводке Ира должна была вызвонить Иванкевича, хотя бы из чувства оскорбленного женского самолюбия.

Однако сложных психологических и тактических ходов не потребовалось.

Гости с любопытством осмотрели пристанище «богема», как шутливо отрекомендовал себя Малахов, поглазели на несколько картин, не вглядываясь в подпись автора.

— Новоселье, а где же гости? — спросил Эдуард Николаевич.

— Гости ко мне приходят спонтанно, — ответил Малахов. — Да и новоселье в данном случае понятие условное. Я лишь продлил аренду. Так что ждать никого не будем, начнем обмывание сей обители, а гости подойдут.

За час Малахову удалось влить в Иванкевича около шестисот граммов водки, но особых признаков опьянения у него не заметил. Ариадна тоже была насчет выпить совсем не дура.

Через час появился Боря Никольский с «подругой» — сотрудницей РУОП Настей Ивлевой. Новенькие, которые оказались якобы навеселе, поскольку заглянули «на огонек» после вернисажа «Митьков», шумно потребовали «портвейнового вина», выразив при этом презрение к водке, однако не погнушались «плебейским напитком». Одним словом, пьянка получилась на славу, все «скорешились», при этом Настя усиленно охмуряла Иванкевича, а Ариадну взялся обрабатывать Боря, у которого ее постоянно отбивал Малахов, устраивая демонстративные сцены ревности. По ходу междусобойчика, Иванкевич охотно поделился с новыми друзьями сообщением, что женат он на дуре и мещанке, что равного ему в вопросах приватизации жилья во всем управлении нет и что вообще он знаком с такими… — тут он запнулся, людьми, которые… — он помолчал и закончил: — которые все могут… А я, — вдруг заявил он-я знаю, зачем вы меня сюда заманили!

— Это кто же тебя заманивал? — взъерепенилась Ариадна. — Я, например, и идти не хотела, а ты: «Пойдем да пойдем. Захотелось к богеме приобщиться!»

— Да на хрена ты нам нужен, козел, — пробасил Боря.

— Нет, я знаю, — с пьяной настойчивостью твердил Эдуард Николаевич. — Я вам нужен. Я всем нужен! Потому что!.. — он многозначительно поднял вверх палец. — Я такой… Я оч-ч-ень многое могу… И, между прочим, дорого стою, хотя и не продаюсь… Ясно?..

— Да за таких, как ты, в базарный день… — начал Никольский…

— Ой, мальчики, ну что за хамы! Не трогайте Эдика! — решила вступить в игру Настя.

И добавила: — Он такой хороший, такой… сильный… Ух! Эдик, хочу на ручки! Эдик!..

Малахов уже и не рад был затеянной игре. Мало ли что взбредет в голову психу, если это ОН…

А Иванкевич вдруг вскочил, легко поднял на руки Настю и закружился с ней по комнате. Но на пути у него встала Ариадна, подняла руку.

— Стоять! Это что такое? По-моему, это меня, гражданин Иванкевич, вы должны носить на руках!

Эдуард Николаевич остановился, некоторое время вглядывался в приятельницу, будто не в состоянии понять, кто перед ним стоит, потом опустил на пол Настю, с некоторым удивлением огляделся вокруг и вдруг, усевшись на пол, тоскливо сказал:

— Я домой хочу. Что-то здесь не так! Малахов с Никольским переглянулись, потом Виктор, приобняв гостя за плечи, сказал:

— Эдик, может полежишь, отдохнешь?

— Не надо отдыхать. Доставьте меня, пожалуйста, домой.

Проводив на частнике Иванкевича, потом попрощавшись с Никольским и Настей, Малахов доставил к парадной ее дома Ариадну. Всю дорогу она молчала, только один раз за все время сказала:

— Иванкевич бывает иногда такой странный… — и, помолчав, добавила: Может, тем он и покорил меня, что не такой, как все… А жена у него действительно дура…

Малахов, хотя и не видел ничего из ряда вон выходящего в поведении пьяного «друга Эдика», возражать не стал. Женщине, да еще близко знающей человека, виднее…

* * *