Вырваться из плена (СИ)

Глядя на то, как врач скрывается за другой дверью, Агнешка застывает в проходе, с растерянным видом переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо. Давайте пока заполним паспорт, — взяв себя в руки, коротко улыбается она.

— Паспорт? — смеясь, переспрашиваю, входя вслед за ней в кабинет.

— Да. У каждой собаки должен быть паспорт, куда вносятся все ее данные.

Агнешка садится за стол, жестом приглашая меня присесть на стул для посетителей. Порывшись в ящике стола, она достает чистый формуляр.

— Кобель? — спрашивает она, и я закашливаюсь от неожиданности. Это она про меня?

— Что, прости?

— Собака. Это мальчик?

— Да.

— Возраст… примерно два года. Максимум три. Но это лучше врач скажет более точно. Пока пропустим это, — бормочет она, мило постукивая ручкой по щеке.

— Прививки?

— Не знаю.

— Кличка?

— Не знаю.

Агнешка поднимает на меня свои прекрасные серо-зеленые глаза, и я чувствую, что снова уплываю из реальности.

— То есть как не знаешь? — от удивления она наклоняет голову набок.

— Я только сегодня подобрал его. Он бегал там один… такой грустный.

— Ты понимаешь, насколько это безответственно? — в ее голосе появляются жесткие нотки.

— Э… — ерзаю на сиденье, чувствуя себя так, как будто я снова провинившийся школьник. — Безответственно? — смущенно переспрашиваю.

— Да. Подобрать бездомную собаку только для того, чтобы иметь возможность пофлиртовать лишний раз со мной. Мы в ответе за тех, кого приручили, — с чувством произносит она.

— Я знаю. Я буду хорошо за ним ухаживать. Правда! Я ему нужен. Теперь у этого дворняги есть дом.

— Очень надеюсь на это, — теперь голос Агнешки звучит смущенно. Вероятно, от того, что она поспешила с выводами. — И это не дворняга. Это миттельшнауцер. Просто он очень заросший. Борода, брови. Видишь? Шнауцер.

— О да! Это я сразу заметил, — начинаю улыбаться, но уже через мгновение улыбка сползает с моего лица, когда Агнешка снова хмурится. Боже. Ну, что я опять сказал или сделал не то?

— Так, где ты говоришь, подобрал его? Может быть, его кто-то ищет? На нем не было ошейника с информацией о владельцах?

Энергично качаю головой.

— Нет. Точно не было. Он уже довольно давно бегает беспризорником по улицам.

— Да. Похоже на то, — она задумывается. — И шерсть выглядит неухоженной. Ладно. Продолжим... Перец с солью, — Агнешка снова склоняется над формуляром.

— Что ты сказала? Перец? — от удивления привстаю с места.

— Перец с солью. Так официально называется этот окрас шерсти.

— Точно! — воодушевленно восклицаю. — Перец. Его кличка Перец!

Моя девочка снова выглядит озадаченной. Наша беседа меняет оттенки с немыслимой скоростью.

— Ты уверен? Это как-то странно. Почему так?

— Уверен, — перевожу взгляд на пса, делая вид, что увлекся его бородой. Не хочу говорить о своем прозвище и вдаваться в подробности о том, кем меня считают все остальные — легкомысленным, всегда веселым любителем девушек Чили. Но кличка Перец и правда как никакая другая идеально подошла бы моему новому другу.

— Интересно, он обучен? — присаживаюсь перед псом на корточки. — Лежать… стоять! — командую мирно сидящему около стула шнауцеру. — Хм. Не работает.

— Иди сюда, мальчик, — напевает Агнешка, вставая из-за письменно стола, и подходит к большому металлическому столу для осмотров, стоящему у окна. — Запрыгивай.

Пес послушно исполняет команду и выжидательно смотрит большими карими глазами на Агнешку.

— Сидеть.

И эта ее команда исполняется незамедлительно. Я очень хорошо понимаю его. Я бы сам с радостью сделал все, о чем бы она ни попросила.

— Он очень умный мальчик. Только взгляни в его глаза, — продолжает Агнешка. — Шнауцеры, как правило, умные и хорошо поддаются дрессуре. Они были выведены как сторожевые собаки, как защитники.

Киваю, внимательно слушая каждое ее слово.

— Однако они очень своенравны. Понимая все команды, предпочитают сами решать, на какие из них реагировать, а какие оставить без внимания. Своевольные товарищи! Правда, малыш? — она ласково чешет Перца за ушком.

— Это точно мой пес, — довольно бормочу, откинувшись на спинку стула. — Мы с ним похожи даже больше, чем можно было предположить на первый взгляд, — усмехаюсь, вспоминая, сколько раз не слушался приказов Никиты.

Теперь улыбка не сходит с моего лица. Подхожу к Агнешке, вставая рядом с ней. И у меня кружится голова от нашей близости. Впервые у меня есть возможность рассмотреть мелкие детали на ее лице: длинные ресницы, чувственный изгиб губ, маленький шрам на лбу. Мой взгляд скользит ниже, и я могу видеть коричневую родинку на ее изящной шее.

Мне хочется протянуть руку и прикоснуться к Агнешке, но вместо этого я глажу по спине пса и мои пальцы почти соприкасаются с ее рукой, тоже поглаживающей Перца.

Сквозь полузакрытые офисные жалюзи в кабинет тонкими полосками пробивается летнее солнце, окутывая нас, создавая уютную волшебную атмосферу.

Чувствую себя так легко, как будто впервые за долгое время дышу полной грудью.

Гадаю, ощущает ли она тоже уникальность этого момента, когда кажется, что кроме нас никого больше не существует, и никто не сможет прервать зарождающуюся связь между нами. Никто.