Выше полярного круга (сборник)

Когда Саша спросил, можно ли отправить посылку, женщина приветливо улыбнулась, огромными глазищами оценила вес саквояжа, оказала, что можно отправить любое количество посылок. В продаже есть почтовые ящики, баулы, корзины с крышками, имеется специальная упаковочная бумага, и вообще, — все будет так, как пожелает отправитель. Она говорила доброжелательно, негромко, тщательно подбирая русские слова, и тут же поправляла себя, если чувствовала, что сказала неверно.

Саша кокетливо посмотрел на почтаршу и открыл саквояж.

— Давайте сюда, на стол, — велела она. — Я здесь упакую.

Саша прошел за барьер и выложил книги на длинный почтовый стол. Женщина глянула на книжную горку все тем же оценивающим глазом.

Вы, наверное, очень любите читать, — сказала она. — Другие туристы гоняются за тряпками, а вы вот…

— Книги — половина моей жизни, — чуть-чуть театрально выпалил Саша. — К тому же — лучшая…

Почтарша стрельнула глазами в мою сторону.

— На месте вашей жены я бы обиделась. — Она взяла несколько листов коричневой бумаги и подошла к столу. — Вы увозите от нас настоящие сокровища: Киплинг, Паустовский, Лидин, Гамзатов… У нас с вами похожие вкусы….

— Вы любите Гамзатова, видимо, потому, что он горец, как и все жители здешних мест, — сказал Саша.

— Нет. Я люблю его потому, что он настоящий поэт. Вот смотрите: открываю томик наугад.

Для чего мне золото и камни,Что навечно спрятаны в горах?А звезда на небе не нужна мне,Коль не светит, прячась в облаках.Ты хоть много проживи, хоть мало,Но тебе скажу я, не тая:Если боль других твоей не стала,Прожита напрасно жизнь твоя.

На пороге почты выросла раскрасневшаяся девчушка лет десяти. Она с трудам перевела дыхание от быстрого бега и прощебетала тоненьким голоском с характерным гуцульским акцентом:

— Тетю Гизелла, маты передала вам гроши… Ось… — Девочка раскрыла кулачок и показала усеянную мелочью ладонь. Гизелла смотрела на свою маленькую землячку с явным удовольствием.

— Добре. Поклады их на виконце, — велела хозяйка почты.

Девочка приблизилась к окошку, высыпала на стойку влажную от пота мелочь и моментально исчезла.

Я спросила:

— Ваша родственница? Она на вас похожа.

— У нас все люди похожи друг на друга. А если хорошенько поразмыслить, пересмотреть родословную до десятого или сотого колена, то обязательно придешь к выводу, что все люди братья и сестры. — Она немного помолчала и пояснила — Мать девочки отправляла фрукты какому-то очень дальнему родственнику, который служит в Сибири, и у нее не хватило денег уплатить пошлину. Я ей поверила. И вот девочка принесла долг. У нас все доверяют друг другу…

— Хорошо, когда люди живут дружно, — задумчиво сказал Саша. — В нашем городе тоже прекрасный народ, хотя собрались мы из самых разных уголков Союза… Ведь правда, Ада? — Ему хотелось, чтобы я подтвердила. И я подтвердила.

— Пожалуйста, пишите адрес, — оказала Гизелла, пододвинув Саше мастерски увязанный пакет, а сама принялась сооружать следующий. Это получалось у нее быстро, будто сама собой складывалась посылка, мелькал упаковочный шпагат и лепились шоколадного цвета печати.

— У вас красивое имя, — сказал Саша. — Я никогда не встречал. Гизелла! Надо записать. Иначе забуду. Честное слово красиво. — Я знала, что он восторгался искренне.

— Вы живете в Воркуте?! — поразилась Гизелла, прочтя на посылке адрес. Она отложила в сторону карандаш, которым собралась было выписывать квитанцию, и посмотрела на Сашу, потом на меня каким-то сострадальческим взглядом.

— Что в этом странного? — сказала я. — У нас прекрасный город с двухсоттысячным населением и всеми, современными благами.

Гизелла глубоко вздохнула.

— А мне кажется, что там и жизни быть не может, — проговорила она упавшим голосом. — Непролазная тайга, звериный вой. Край света…

Саша рассмеялся:

— Чего у нас действительно нет, так это тайги. Ни одно дерево не растет на вечной мерзлоте, кроме полярной ивы и карликовой березы…

— Как же можно, без леса? — снова изумилась почтарша. — Мне кажется, что я не прожила бы и одной недели. У меня есть знакомые деревца, с которыми я дружу всю жизнь. Я знаю о них буквально все. И они обо мне все знают…

— Я тоже вырос в лесном краю и дружил с деревьями, — подхватил Саша. — Но уже много лет мы живем в Заполярье и видим лес только во время отпуска. Зато часто думаем о нем. — И он, заметно волнуясь, прочитал свои давние стихи о зимнем лесе:

Гулкий, настороженный и мудрый,Захлебнувшись зимней тишиной,Он стоит, осыпан снежной пудрой,Как старик с почтенной сединой.В нем с утра резвятся стаи птичьи,Лес живет…И заворожен тыСозерцаньем гордого величьяНесравненной этой красоты…