Выше только звезды

— Прости меня, пожалуйста, — продолжала выжимать слезу бывшая актриса. — Я ведь тоже его любила и даже назвала дочь Роксаной в память о том спектакле. А он хотел назвать внучку Травиатой, потому что именно после этого спектакля я отдалась ему, прямо в гримерной.

— Но ведь не назвал, — продолжая улыбаться, возразила бывшая писательница.

Ее поведение злило актрису. Ей хотелось гнева, слез, истерики, а потом прощения и примирения. Как в театре. Ей очень этого не хватало, а собеседница не давала ей почувствовать себя королевой обольстительниц еще раз.

— Если уж разговор зашел об этом, то мне тоже есть в чем признаться тебе, Елизавета. В первом романе твоего мужа описаны наши с ним отношения. Помнишь, героиня выходит замуж за другого, а не за директора завода, хотя и любит его, потому что беременна не от него. Он согласен взять ее и с чужим ребенком, но она — честный человек. Это была я, у меня, как ты помнишь, раньше были тоже светлые волосы. Мы с Сафроновым любили друг друга и хотели пожениться, он, правда, хотел этого сильнее, чем я. Меня же тогда интересовали только мои рассказы. А мой будущий муж Евстафьев, твой партнер, просто взял меня силой после одной вечеринки. Обмывали мою юмористическую пьеску, вышедшую в «Крокодиле». И я была так пьяна от шампанского, что не могла сопротивляться. А Колька Евстафьев давно меня домогался, вот и выбрал удачный момент. И я за него вышла. Не хотела, чтобы у ребенка был другой отец, да и он был красив. Тогда Сафронов от злости женился на тебе и даже посвятил тебе роман. Ты была моей подругой, и он хотел сделать мне больно. Успел даже жениться раньше, чем я вышла замуж. Посчитай, когда родился мой первый ребенок, и поймешь, что я права, — доверительно сообщила Евстафьева.

— Но как же так? — Елизавета Сафронова была жалка и растерянна. Зато ее собеседница довольно и несколько злобно хохотала.