Выше звезд и другие истории

Когда моей дочери Каролине было три года, она принесла мне в крохотных ладошках маленькую деревянную коробочку и спросила: «Догадайся, што в етой каёбочке?» Я перебрала гусениц, мышей, слонов и т. д. Она покачала головой, улыбнулась невыразимо жуткой улыбкой, чуть приоткрыла коробочку, чтобы я могла заглянуть, и ответила: «Темнота».

Отсюда и рассказ.

По мягкому песку морской отмели шел, не оставляя следов, маленький мальчик. В ярком бессолнечном небе кричали чайки, в пресной воде бескрайнего океана резвилась форель. Вдалеке, у кромки горизонта, на мгновение встал семью огромными дугами морской змей и тотчас, распрямившись, ушел под воду. Мальчик свистнул, но змей, занятый охотой на китов, больше не появлялся. Ребенок шел по песчаной полоске между морем и скалами, не отбрасывая тени и не оставляя следов. Перед ним поднимался зеленый мыс, где стояла избушка на четырех лапах. И когда он взошел по тропинке наверх, избушка подпрыгнула на месте и потерла передние лапки, как юрист или муха. А стрелки часов внутри домика показывали, как всегда, без десяти минут десять и не шевелились.

– Что там у тебя, Дикки? – спросила его мать, бросая петрушку и перец в медный аламбик, где кипела и булькала тушившаяся крольчатина.

– Сундучок, ма.

– Где же ты его подобрал?

Матушкин черный кот спрыгнул с увешанных луковыми гирляндами балок, обвился вокруг ее шеи вроде лисьего воротника и сказал:

– На берегу.

Дикки кивнул:

– Правильно. Его вынесло море.

– А что там?

Черный кот мурлыкнул и ничего не сказал. Колдунья повернула голову, посмотрела в круглое личико сына и повторила вопрос:

– Что в нем, Дикки?

– Там темнота.

– Да-а? Дай-ка я посмотрю.

Она наклонилась, чтобы заглянуть в сундучок, а кот зажмурил глаза и продолжал мурлыкать. Малыш, осторожно прижимая сундучок к груди, чуть-чуть приоткрыл крышку.

– Да, ты прав, – сказала мать. – А теперь убери и смотри, чтоб она не выскочила. Интересно, а где же ключ? Беги, сынок, вымой руки. А ну-ка, стол, ставь посуду!

И пока малыш пыхтел над тяжелой ручкой насоса и брызгался под струей воды, вся избушка наполнилась звяканьем неведомо откуда взявшихся тарелок и вилок.

После завтрака мать прилегла отдохнуть, а Дикки снял с полки, где лежали его сокровища, побелевший от воды облепленный песком сундучок и отправился с ним к дюнам, вглубь берега. Сзади, не отставая ни на шаг, по песку, единственной тенью, семенил в жесткой траве черный кот.

На перевале принц Рикард оглянулся в седле и поверх флажков и плюмажей своих солдат, поверх длинной крутой дороги посмотрел на стены и башни отцовского города. Под бессолнечным небом город мерцал, как жемчужина, хрупкий, лишенный тени. Принц знал: никому не взять этот город. Принц смотрел, и его сердце пело от гордости. Он подал сигнал командирам к марш-броску и пришпорил коня. Тот взвился на дыбы и пустился галопом, и тотчас же над их головами закричал и завыл грифон принца. Он играл, падая вниз, щелкая клювом и успевая всякий раз вовремя увернуться. Белый конь без поводьев вставал на дыбы, бил серебряными копытами по воздуху или дико храпел, когда перед ним проносился длинный голый хвост. Грифон гоготал и кудахтал, поднимался над дюнами и с пронзительным визгом повторял всю забаву сначала. Рикард, не желая, чтобы грифон устал до начала битвы, взял его наконец на поводок, после чего тот присмирел и спокойно летел сбоку, попискивая и мурлыча.