Вышибая двери

Ради тебя в фитнесе часами работаю с железом (а ведь я уже не мальчик), ради тебя мою голову дорогим шампунем, потому что мои волосы должны нравиться тебе. Я стараюсь оставаться мужчиной в самых тяжелых ситуациях, иногда лезу на рожон — не геройства ради, а только для того, чтобы ты гордилась мной. Учу этот кошмарный немецкий язык, который не укладывается в мою битую всевозможными сапогами голову, заполняю мозги разнообразной и, если честно, мало нужной мне информацией. Я даже читаю умные книги, стараясь оценить Кафку, только для того, чтобы быть тебе понятным и интересным.

Пою наедине с собой, чтобы суметь спеть тебе, когда ты этого захочешь, и тем вызвать улыбку или слезы на твоих лучистых глазах.

Перестал пить пиво и не ем на ночь только для того, чтобы твоей ладони было приятно скользить по моему телу. Для чего же еще? А ведь так заманчиво в жару выпить холодного пивка с друзьями, а ночью — залезть в холодильник и нарушить сонную тишину веселыми звуками шкварчащей сковородки!

Дважды в день стою под холодным душем (брррр!), пью витамины и даже бросил курить, чтобы оставаться молодым и здоровым. Для тебя. Только для тебя.

Любимой.

Которой нет.

* * *

Кандидат немного смущается.

— Работал раньше охранником?

— Нет… но я буду стараться.

— Говоришь, одна работа у тебя уже есть. Но ведь сюда на смены придется выходить и в будни, по средам, в объявлении о вакансии я это выделил.

По могучим плечам проходит легкая волна.

— Нет проблем.

— А как ты будешь, не выспавшись, пахать у себя на стройке? У нас работа тяжелая.

Робкая улыбка.

— Я не устаю никогда…

— Да ну?

— Правда… Я даже в выходной сплю четыре часа в сутки и хорошо высыпаюсь.

Знакомьтесь: албанец Куруш, мой новый охранник.

Как все большие и сильные люди, он осторожен в движениях, и на лице его всегда немного виноватое выражение. Дескать, простите, если кого зашиб, я нечаянно. Куруш — профессиональный боксер. Два кубка среднего значения у него уже есть. Цель — стать чемпионом мира в супертяжелом весе. К тому же он работает пять дней в неделю на стройке и вдобавок три ночи у меня в танцхаусе. И работает прекрасно. Куруш на сменах уже две недели, и я на него не нарадуюсь. Дисциплинированный, сдержанный, по-настоящему мужественный парень. Ему всего двадцать два года.

На прошлой смене он выволок в одиночку двоих дебоширов, зажав их головы под мышками. На улице отпустил, и они сразу решили отомстить. А Куруш только глянул из-под густых бровей и спокойно, даже по-дружески сказал: «Лучше не надо». И ему поверили. Я бы тоже поверил.

Внешность у Куруша, мягко говоря, устрашающая: крупные черты лица, перекореженный горбатый нос, квадратная челюсть и густые черные брови вразлет. При этом он красив настоящей мужской красотой, а когда еще и улыбается — неожиданно по-детски, немного смущенно, — дискотечные девчонки тают, как нежное белое мороженое под жестоким средиземноморским солнцем.

Ночь, стоим у дверей. Только что мимо прошмыгнула стайка полуголых девок, по традиции (не мной заведенной!) расцеловав нас в обе щеки и обдав заодно горячей волной дешевого парфюма пополам с чудесным запахом юных девичьих тел. Это придает нашим мужским мыслям определенное направление.

— Куруш, сколько раз за ночь ты сможешь сделать женщину счастливой?

— Мм… такие вопросы задаешь…

— Просто интересно. Ты сегодня отработал полную смену на стройке, был на трехчасовой тренировке и сейчас стоишь со мной на смене. И свеж как огурчик! А ведь тебе еще и завтра на работу… хотя нет, уже сегодня, — добавляю, взглянув на часы.

Куруш смущенно улыбается:

— Ну… завтра к вечеру мне надо будет немножко поспать, часа два, и только потом идти на тренировку.

— Так все-таки? Как насчет женщин?

Куруш, хотевший уйти от ответа, мучительно краснеет.

— Ну… если девушка мне не слишком нравится, то я могу любить ее без остановки часов пять.

— Гм… хм… впрочем, ты еще молодой… хотя… м-да… А подружка твоя здесь была?

— Какая? У меня сейчас одновременно три подружки, и все довольны. Вроде бы. А мне немного мало.

— А… когда ты успеваешь? Ты же всегда или на работе, или на тренировке…

— Мне не надо много спать, и потом, у меня же есть выходной. Я с утра встречаюсь с одной подружкой, днем с другой и вечером еду к третьей. Они не ревнивые совсем. Хорошие такие, радуются, когда я прихожу…

— Замолчи! Мы на службе, в конце концов!

Куруш не врет. Он, по-моему, совсем не умеет врать.

Много работает, потому что ему скучно сидеть без дела. К тому же у него, как у всякого албанца, толпа младших братьев, которые теперь постоянно пасутся возле дискотеки и клянчат у него деньги. Куруш, вздохнув, безропотно лезет в бумажник, сколько бы они ни попросили. Отказывает только тем, кто плохо учится. Те воют и грозятся. У входа образуется визгливая карусель с албанским колоритом. Тогда выхожу я и, уперев руки в бока, начинаю орать: «Что! Это! Такое! Вы! Тут! Устроили?!» Дети с выпученными от страха глазами разбегаются кто куда.