Вышли на фронт «катюши»

Долго еще слышались взрывы горящих боеприпасов и горючего. Горели лес, машины, строения... А мы с Алексеем Ивановичем переживали тяжелые минуты, досадуя на самовольный залп.

В конце дня приехал маршал С. К. Тимошенко, его сопровождали члены Военного совета ГМЧ фронта. Результаты залпов произвели такое впечатление, что командование фронта не вспомнило о нашем проступке.

Ночью дивизион капитана Василевича произвел огневой налет по врагу в районе селения Стасевка. Залп наблюдал маршал Тимошенко. Ночная стрельба наших боевых машин была еще более эффектной.

На второй день, 26 сентября, кавалеристы начали наступление. Большого сопротивления противник не оказывал. Он спешно организовал оборону под Полтавой. Отдельные кавалерийские части за день прошли до 20 километров, взяли пленных и трофеи.

Гвардейцы гордились мощью своего оружия и не сомневались в успехе боя. Однако воевать было нелегко: не было боевого опыта, не существовало подробных наставлений и отработанных правил стрельбы. Наши командиры не имели права самостоятельно открывать огонь. Иногда приходилось, рискуя быть наказанным, нарушать инструкцию. И это оправдывалось обстоятельствами. Бывало и по-другому...

Под Харьковом мы поддерживали 30-ю стрелковую дивизию, занимавшую оборону в районе станции Новый Париж. С наблюдательного пункта отчетливо виднелись пехота и танки врага. Противник подтягивал резервы. Машины двигались плотными колоннами, не маскируясь.

Надо накрыть врага! Подготовились. Через командование дивизии запросили разрешение у штаба фронта провести огневой налет. Телефонные запросы длились очень долго, а тем временем противник начал разворачиваться в боевые порядки для атаки и с минуты на минуту должен был обрушить на нас артиллерийский и минометный огонь. Мы могли его подавить, но ждали приказа. Докладывали: если сейчас же не откроем огонь, будет поздно. Ответ: «Ждать команду». И случилось то, что ожидали, — противник открыл мощный артиллерийский и минометный огонь.

У нас была разбита радиостанция, нарушена телефонная связь с огневыми позициями. Связисты еще не успели ее восстановить, как показались идущие в атаку фашисты.

Бой разгорелся у нашего наблюдательного пункта. Гранатами, огнем из ручного пулемета и автоматов удалось отбросить врага на несколько сот метров. Через несколько минут на НП был обрушен артиллерийский и минометный огонь. Пришлось отходить.

Надо было спасать боевые машины, их обходили вражеские танки. Оглянувшись назад, я увидел, что командир полка с группой разведчиков и капитаном Василевичем ведут бой с наседавшими автоматчиками. Побежал к огневым позициям. Пуля пробила футляр бинокля и шинель. Боевые машины находились в укрытии за бугром. Еле дыша, подал команду немедленно уводить боевые машины в безопасное место, найти огневую позицию для стрельбы.

Командиры и боевые расчеты действовали быстро и энергично, но машины буксовали в раскисшей почве, не двигаясь с места.

А вражеские танки и автоматчики приближались. Что делать? К счастью, неожиданно появились наши танки, пять Т-34, подошли к огневой позиции. Три из них приняли бой и заставили фашистов отступить, а два танка буксиром вытащили наши машины на дорогу. Гвардейцы горячо благодарили танкистов за спасение.

После этого поучительного случая Военный совет ГМЧ фронта предоставил командованию полка право самому открывать огонь — в зависимости от боевой обстановки.

После Диканьки я участвовал в исторических боях под Сталинградом.

Предельное напряжение физических сил и моральной стойкости пережили гвардейцы в летних сражениях 1942 года, сдерживая натиск фашистов, рвавшихся к Волге и на Кавказ.

12 мая в полосе обороны 28-й армии Юго-Западного фронта начались кровопролитные бои. В этот период залпы 4-го гвардейского минометного полка уничтожили немало живой силы и техники врага. Но силы были неравные.

2 июня противник с севера обошел войска 28-й армии. Мы лишились подвоза боеприпасов, горючего и продовольствия. Штаб гвардейских минометных частей фронта переместился за Дон, связь с ним прекратилась. Части 28-й армии также спешно двигались на восток, стремясь избежать окружения. Все смешалось — войска и беженцы, тракторы и орудия, машины и коляски с детьми. Тот, кому довелось так отступать, хорошо помнит чувство стыда и ненависти к врагу.

Последний дивизионный залп накануне окружения мы дали под Ольховаткой. Западнее селения с высоты далеко просматривалась вся округа. Во второй половине дня справа мы увидели движение большой колонны по проселочной дороге на восток. Чьи войска? Разведчики во главе с адъютантом командира полка лейтенантом Л. Маховым сели в машину и, въехав в село, наскочили на противника. Укрываясь за домами, начали отстреливаться. Леонид погиб, два разведчика получили ранения. Когда разведка вернулась, мы накрыли огнем большое скопление врага с боевой техникой.