Высиженного яйца не стоит

Через несколько дней заточения к Ларсу явился священник и потребовал раскаяться в грехах. Да какие могут быть грехи, если Ларс просто любил?! Что грешного может быть в любви, особенно взаимной и прекрасной, как белоснежное небо Норрботтена? Священник лишь покачал головой – грех такой на душе Ларс себе оставил. А потом прибежали стражники, Ларсу скрутили руки, отобрали у него яйцо и поволокли на дворцовую площадь.

– Ребенка пожалейте, изверги! – стал умолять Ларс, заметив установленные костры для сжигания грешников.

– Да какой же это ребеночек! – с отвращением выкрикнул Ульф. – Исчадье поганое, змеиное наследие, сжигайте его первым!

Ларс от ужаса закричал, принялся рваться из пут, но его удерживали пятеро альф. А яйцо поставили на костер и развели вокруг огонь.

Обессиленный от своей потери и горя Ларс свалился на землю. Не сберег, не смог сохранить Йону сына. Подхватив ослабшего омегу, стражники примотали его к столбу и сложили дрова у самых ног. Пламя тем временем высоко поднималось над яйцом, прожигая его темные бока. Под напором температуры яйцо стало трескаться и прогорать. А потом и вовсе лопнуло, и из его нутра выпрыгнул ослепительно белый змей и взвился в небо.

– Держите чудовище! – отчаянно запищал испуганный король.

Чудовище же в небесах развернулось и спикировало с рычанием на короля. Только теперь это был не маленький дракончик, а вполне такой здоровый змей размером с небольшой дом. Король с трудом успел отпрыгнуть с его пути. Приземлившись на лапы, дракон зарычал, извергая пламя. Следом за ним на землю опустились рыцарь в сияющих доспехах и маг, привязанный к рыцарю веревочкой, чтоб не сдуло.

Стража бросилась на дракона, а король под шумок сбежал в замок.

Дракон хоть и был огромный и огнедышащий, но ослабленный раной и разлукой. Потому под напором вооруженной королевской стражи стал быстро сдавать. Нелля обезвредил приглашенный в замок маг, накинул на него магическую сеть, так что Нелль даже толком не успел ничего наколдовать. Хуго ему попытался помочь, но стражи в замке оказалось слишком много, и он не успевал и себя защищать, и прикрывать дракона, и освободить мага. Слишком спонтанной атака вышла, не смог Йон вытерпеть, а может, и верно, что поспешили – вон Ларса уже собрались сжигать. Хорошо, что начали с дракончика, ведь драконам простой огонь нипочем.

Вскоре непутевых спасителей стражники начали теснить к воротам. Не справлялись они со свой задачей, дракон так вообще с трудом дышал, пошатывался, казалось, вот-вот упадет.

Но тут замок накрыла пугающая зловещая тень. Огромные черные крылья закрыли утреннее солнце и в замке приземлился Ночной дракон. Стражники в ужасе побросали оружие и бросились врассыпную. Одно дело раненый Снежный, у которого атакующих заклятий и нет, другое дело Ночной – самый страшный и пугающий, огонь которого прожигал камни, а магия убивала людей на месте.

– Ты чего так долго? – пробормотал устало Йон, обращаясь в человека, подошел к Бенгту и крепко обнял его за лапу.

– Да вот познакомился с одним хорошеньким товарищем. Мы как-то про время и забыли, – хихикнул Бенгт. С его спины на землю спрыгнул Мюнх и скромно потупил глаза.

– Ночной твои страдания почуял, прилетел в Кирунай тебя искать, мы случайно встретились, разговорились, а затем как-то и забылись все дела, – признался каттунг.

– Ну ты даешь, Бенгт, я чуть не умер, а ты с котом развлекался! – фыркнул Йон.

– Эй, а может, меня кто-нибудь развяжет? – взмолился Ларс, руки которого уже стали затекать, уж очень хотелось ему мужа обнять да поцеловать новорожденного сыночка.

Снежный, вплеснув руками, вспомнил о муже и побежал его спасать. Когда веревки были разрезаны, омега с радостным писком прыгнул мужу на шею, а с небес к ним спустился малыш и забрался на ручки.

– Ну вот, счастливая семейка в сборе, теперь можно и в постельку возвращаться, – лизнул Ночной каттунга.

– Еще с Ульфом не разобрались! – твердо сказал Ларс. Не мог он простить своему отцу жестокость и предательство.

– Не пачкай ручки, любимый, – поцеловал его Йон, – я сам.

Дракон затянул пояс потуже и пошел с Хуго и воздушным Неллем искать короля.

– А как ты почуял, что у Йона беда? – поинтересовался Ларс у Ночного, когда муж ушел.

– Я с ним жизнью повязан. Когда он маленький был, его семью убили и Йона собирались. Я его тогда спас, своей кровью выходил и воспитал. Йон для меня как тебе твои сыновья – ты всегда сердцем чуешь, когда им плохо или больно. Правда ведь?

Ларс лишь кивнул.

– Не против, если мы младшего Бенгтом назовем?

– Называйте, – рассмеялся Ночной, прижимая крылом к себе кошака, – думаю, он у вас не последний.

Тут из дворца выбежал испуганный Ульф, бросился к Ларсу в ноги, стал молить о пощаде.

– Как ты мог своего сына на костер отправить? – с упреком бросил ему Ларс. – Как мог про меня забыть, всю мою жизнь не вспоминать? Ни слова, ни письма! Если я тебе настолько был не нужен, зачем вообще делал ребенка?

Ульф смерил сыночка взглядом и, подобравшись поближе, ответил: