Высокие башни

Он не сводил с нее глаз, пока девушка быстро и толково сделал все, что от нее требовалось. Это поразило Жан-Батиста. Он видел, что она во всем отличалась от Мари, и это сильнее привлекало его к ней. Юноше хотелось повидать ее еще раз.

Он смог найти множество причин, чтобы не раз возвратиться в небольшую лавочку, и каждый раз старику-отцу приходилось прибегать к помощи дочери. Она тихо входила, кланялась посетителю и говорила:

— Доброе утро, мсье, — а потом быстро делала то, что нужно.

Как-то раз, когда отец отошел куда-то, Жан-Батист улучил момент и спросил девушку, не желает ли она встретиться с ним. Она в это время склонилась над прейскурантом, потом резко выпрямилась и с удивлением взглянула на юношу.

В серых глазах застыл вопрос. Наверное, ей не удалось ничего прочитать в его взгляде. Она ответила ему тихим и грустным голосом:

— Благодарю вас, мсье, но это невозможно, нам не следует этого делать.

Когда он зашел еще раз, ему стало ясно, что она обдумала его предложение. Девушка взглянула на него, улыбнулась, а потом быстро опустила глаза:

— Мсье, я решила по поводу вашего предложения. Мне было бы приятно…

Они встречались несколько раз, что было всегда весьма сложно осуществить. Они прогуливались по пристани. На Стефани был накинут плащ с капюшоном, он служил двойной цели — защищал ее волосы от мелкой водяной пыли и скрывал черты лица, чтобы ее никто не мог узнать. Но девушка опасалась, что ее может кто-нибудь увидеть. Однажды, проголодавшись, они зашли в таверну, но привлекательная девушка так волновала окружающих, что им пришлось покинуть таверну. Наконец, они решили видеться в лавке, когда отсутствовал ее отец.

Жан-Батист с каждой проведенной с девушкой минутой понимал, насколько сильно она отличается от Мари. Стефани могла вести умные разговоры, но часто она веселилась и болтала, как девчонка. Но больше всего его привлекало ее изящество. Его восхищали ее крошечные ножки, он тщательно их измерил в туфлях и без них, и решил, что ее ножки были намного меньше ног Мари.

Когда пришло время отправляться на юг, можно было сказать, что первая стадия его лечения прошла успешно.

Во время долгого путешествия через Атлантику де Бьенвилль постепенно начал забывать удар, нанесенный ему судьбой и Мари, и постоянно вспоминал о Стефани.

Но даже дочь лавочника все реже вспоминалась ему после того, как суда обогнули Флориду и оказались в испанском порту Пенсакола. Там группа индейцев стояла лагерем у форта, и де Бьенвилль отправился к ним. Его интересовало, насколько они отличаются от северных индейских племен. Видимо, они не произвели на него сильного впечатления, потому что с ними была дочь вождя. Она была грациозна и прелестна, с мягкими черными глазами и чудесной формы носиком, который морщился, когда она улыбалась. Через плечо у нее была накинута красная шаль, она обнажала одну пухленькую руку с медного цвета кожей.

Индейцы исполнили несколько песен, а дочь вождя, закрепив вокруг талии кусок коры, разрезанной на полосы, и Держа в руках белые перья, изобразила перед ними танец племени. Это был спокойный танец. Она красиво и медленно разводила руками, но потом начала танцевать быстрее, и по одному бросала белые перья над головой, а куски коры временами обнажали голые ноги.

Де Бьенвилль не сводил взгляда со стройной фигурки. Девушка дарила ему взгляды, а когда танец закончился, она на секунду остановилась рядом с ним и что-то произнесла мягким приятным голосом, напоминавшим щебетанье птиц.

Их сопровождал молодой испанский офицер, он сидел рядом с де Бьенвиллем. Офицер говорил по-французски, и после танца сказал:

— Ее зовут Хуши Бухаха, что означает — Пересмешник.

— Я никогда не видел такой хорошенькой девушки, — ответил ему де Бьенвилль.

— У них есть много хорошеньких девушек, но никто из них не может сравниться с Хуши Бухаха.

— Что она говорит?

— Я не знаю, — вздохнул испанский офицер, — но хотел, чтобы она тоже самое сказала бы мне.

Де Бьенвилль больше не видел Хуши Бухаха, но оставался уверен — если бы ему представился случай продолжить знакомство, незнание языка никак не помешало бы их более близким отношениям. Он подумал, что Д'Ибервилль был прав. Мир полон красивых женщин, они были настолько разными — всех цветов кожи, с разными, но прекрасными фигурами, и все они его волновали!

Глава 4

Д'Ибервилль громко выкрикнул:

— Река Хид! — и высоко поднял руку.

Много дней французы плавали в рыбацкой лодке вдоль грозных берегов. Они продвигались медленно, чтобы не увязнуть в окружавших берега болотах. Их удивляли странные скалы, которые, как оказалось, состояли из окаменелых стволов деревьев. Эти сооружения находились у устьев ручьев, подобно фантастическим сиренам, зазывавшим к себе моряков. Следовало признать, что все почти потеряли надежду.