Высокий блондин без ботинок

— Чистоплотные они все — европейцы, — буркнула Надя, — чувствуешь себя не в своей тарелке. Кругом чистота, все ухожено, ни плевка, ни окурка… Даже отдыхать не хочется в таком месте. Почему? Не расслабиться! Если наш человек идет в парк отдыхать, то он знает зачем! Груда пустых бутылок, окурки и прочий мусор, громкий смех, в общем, тусня… А здесь что предлагается? Чинно смотреть на птичек, прогуливаться по аллейкам и сидеть на лавочках, сложив руки? После такого отдыха захочешь повеситься. Только сейчас стала понимать, почему у них каждый второй ходит к психотерапевту, — высказалась Надя.

Григорий усмехнулся.

— В твоих словах есть доля правды… но у них чистоплотность и аккуратность — понятия врожденные, и придерживаться этих правил им не так уж сложно.

— Еще скажи, что для них отдых — созерцание идеальной чистоты, природы и ощущение себя центром этого великолепия, — ворчала Надя, — а для нас, русских, отдых — совсем другая тема… Эх, Гриша, скучно мне здесь будет… И еще я не знаю, где Камилла и что с ней! И мне гадко оттого, что я посмела плохо думать о ней. — Наконец она выплеснула то, что ее тревожило на самом деле.

— Ты ни в чем не виновата. Ты искала ее, нашла… а кто мог знать, что все так обернется? А насчет того, где она? Я думаю, волноваться не стоит. Обритая наголо девушка в больничной одежде обязательно найдется, — обнял ее хрупкие плечи Григорий.

Они свернули в аллею, ведущую к центру парка, откуда доносились людские голоса, музыка и смех.

— Вот и гулянье! Подтверждение или опровержение нашей гипотезы об отличительных особенностях нашего отдыха, — улыбнулся Григорий, — идем проверим?

— Идем… — безучастно поплелась за ним Надежда, чувствуя себя абсолютно потерянной. Ей не давало покоя, во-первых, то, что она отобрала у подруги Марка. Во-вторых, она поверила в то, что Мила — безжалостная убийца, и в-третьих, сейчас Надя собралась развлекаться, в то время как судьба Камиллы не ясна. Но громкая музыка манила к себе, тянула словно магнитом. И людей на центральной площади парка было много. Здесь было на что посмотреть. По всей окружности площади развернулись разноцветные шатры-палатки. Бойко шла торговля сувенирами, одеждой, какими-то безделушками. Также здесь продавались всевозможные сладости, пирожные, длинные полосатые карамельки и шоколадные шарики в разноцветных блестящих обертках. В маленьких кафе подавали ароматный кофе и свежую выпечку. При виде сдобных завитушек, посыпанных орешками, корицей и кокосовой стружкой, девяносто девять процентов женщин, сидящих на жесточайших диетах и издевающихся над собой в тренажерных залах, забывали о своей талии и немедленно заказывали кофе с булочками или калорийные молочные коктейли со свежими фруктами и сочными ягодами. Но, похоже, калории здесь никто не считал, люди наслаждались едой, музыкой и общением. По площади ходили ряженые в вычурных масках, как на знаменитом карнавале в Венеции, и желающие могли с ними сфотографироваться.

— В Италии любят цирк и театр? — предположил Григорий, пытаясь отвязаться от какой-то пышнотелой дамы в костюме висельника с веревкой на шее. Она настоятельно требовала вздернуть ее на виселице и громко ругалась, по-театральному закатывая глаза.

— Мне кажется, они любят маски… не само действо, а то, что усиливает эффект, но по сути остается мишурой, — ответила Надя и, оттащив своего спутника от жаждущей казни через повешение, устроилась за столиком кафе. Григорий присел напротив нее. — Кстати, Гриша, а сколько на тебе «висяков»? Очень символичная картина — «висяк на следаке»…

— Несостоявшаяся романистка, — усмехнулся Гриша, — сколько «висяков»? Вот одним меньше благодаря тебе…

Надежда посмотрела на него.

— Я знаю, ты серьезно относишься к своей работе. Ты хороший следователь, Гриша!

— Ты говоришь как мой начальник, и я очень хотел бы снять с себя еще один «висяк».

— Какой? — заинтересовалась она.

— Тот, что мучает тебя…

— Все же решено…

— Я так не думаю, — Надя только сейчас обратила внимание, что глаза у следователя из Москвы не только добрые и умные, но и очень красивые.

— Вот черт! — воскликнула она и постучала по столу, привлекая внимание бармена. — Амаретто, плиз!

— Что с тобой? — поинтересовался следователь.

— Ничего… мысли вслух. Я пытаюсь всегда держать в памяти, что Марко — идеальный мужчина, так ведь? Что ты думаешь как следователь?

— Я не женщина, но думаю, что он — алмаз! И я рад, что тебе повезло, честное слово…

— Да ладно, — не поверила она.

— Я знаю про твою нелегкую жизнь с пьяницей. Ты — хороший человек, и я рад за тебя, — подтвердил Григорий и заказал себе французский коньяк.

— «Хороший человек»… звучит почти как оскорбление, — произнесла Надя, понимая, что между ними сейчас происходит что-то очень важное… Она так долго этого ждала. Сердце бешено забилось.

— Да, ты хороший человек, и это не оскорбление, это комплимент, а что касается твоей внешности, ты и сама знаешь…

— Что? — попыталась она пококетничать.

— Что красивая… — смущенно ответил Григорий.

— Не может быть! Комплимент от тебя! Это же высший пилотаж!