Высокий замок

– Важно не что они сделали, а почему, – задумчиво протянул арДамал. – Мятежи не возникают на пустом месте. Тем более мятежи в Тимрете.

– Герцогство особенное?

– В каком-то смысле так и есть. Здесь все слишком привыкли к мирной жизни, да и достаток в селах побольше, чем даже в благополучной Инталии. Глупо бунтовать против хорошей жизни.

– Хотите сказать, командующий, что их… подтолкнули?

– Да. Все в один голос говорят о каком-то лесничем, что вел изменнические разговоры.

– Изменнические… – фыркнула Бетина. – А то, что устроили они, это как назвать?

– Они напали на стражу у колодцев, – продолжал, игнорируя реплику, арДамал. – С того момента лесничего никто не видел. Нет его и среди раненых.

– Обычный бунтовщик?

– Вряд ли все так просто, Бетина, – вздохнул арДамал. – Ты, несомненно, хороший маг, но в некоторых вопросах прямо-таки на удивление наивна. Постарайся подумать – даже если бы взбунтовалось все село, что бы они смогли?

Девушка пожала плечами.

– Вот именно. Много шума, немного крови… и, главное, волна недовольства Орденом. А наше положение здесь и без того шаткое. Герцог вполне может воспользоваться ситуацией, объявить в Тимрете военное положение и отказать в предоставлении нам войск. Я думаю, это дело рук тех же, кто отравил колодцы. И они не успокоятся.

– Значит, мятеж – это только начало?

– Да, мастер Верра. Только начало.

А утром следующего дня был зафиксирован первый случай отравления.

Над военным лагерем висел тяжелый запах лекарственных отваров. Собранные со всего Тимрета целители не спали уже которые сутки, смешивая в больших закопченных чанах целебный отвар. Почти все готовое зелье тут же шло в дело – ядовитая вода попала во многие котлы полевых кухонь, и счет отравленным солдатам шел на тысячи. Если бы симптомы появились у всех одновременно, то никакие усилия лекарей не предотвратили бы вала смертей. Но люди всегда разные… чей-то организм поддавался яду легко и быстро, чей-то, напротив, упорно боролся, отыгрывая у отравы два, а то и три дня.

Трагедия была в том, что применять отвар можно было лишь на ранней стадии болезни, вызванной ядом. Слабость, легкая лихорадка – каждый солдат твердо знал, что при первых же симптомах необходимо обратиться к ближайшему целителю. Но невозможно было определить, действительно ли яд попал в организм, или плохое самочувствие имеет вполне обыденные причины. В последнем случае лекарство само становилось смертельной отравой.

Ошибки были. Какой солдат обратит внимание на легкое недомогание? Скорее спишет на излишне выпитое накануне. А потом было уже поздно. Бетина вместе с остальными уцелевшими магами и целителями герцога Тимретского выбивалась из сил, пытаясь помочь умирающим – но на каждого, кого им удавалось спасти, приходилось трое-четверо, к которым помощь приходила слишком поздно. Или не приходила вовсе. Умерли и почти все мятежники – о людях, запертых в казематах герцогского замка, поначалу попросту не вспомнили. А когда вспомнили – тела несчастных уже были покрыты язвами. Опытный лекарь мог бы еще помочь, пустив в дело магию – но никто не рискнул даже просить о такой услуге Бетину, фактически командовавшую всеми магами армии.

Да она бы и отказала – помощь целителей нужна была другим. Воинам. Женщинам. Детям. Каждый вечер волшебница без сил падала в свою постель – чтобы утром, насилуя измученное тело, снова встать. Количество больных, которым она могла помочь прежде, чем теряла сознание, неуклонно сокращалось.

Потом начались трагедии иного рода – теперь солдаты бежали к целителям, лишь заподозрив отравление. Иногда они ошибались… в этих случаях даже присутствие магов-целителей оказывалось бесполезным. Смерть от напрасно принятого лечебного отвара наступала очень быстро.

Неподалеку от лагеря копали братские могилы. Сначала одну… затем другую, третью. И вечером каждого дня к свежевырытым ямам на телегах везли тела. За полных пять дней армия потеряла почти полтысячи человек, еще почти три тысячи медленно приходили в себя – после нейтрализации яда больные еще долго испытывали оглушающую слабость.

Немало смертей было и в окрестных селах – особенно среди детей, чей организм гораздо быстрее поддавался отраве. Крестьянам тоже оказывали помощь – наравне с солдатами. Но многие женщины, видя, как умирают вокруг люди, отказывались нести своих отпрысков к знахарям, считая, что легкое недомогание вскоре пройдет. Бетина выжимала из себя последние силы, и часто случалось так, что спасенный ребенок оказывался единственным выжившим из целой семьи, а впавшую в беспамятство волшебницу увозили в лагерь, где Эльма Таан, порядком превосходившая Бетину в целительском мастерстве, пыталась вернуть девушке хоть немного сил. А затем и сама отправлялась лечить умирающих… чтобы тоже свалиться в обморок.