Высоких мыслей достоянье. Повесть о Михаиле Бестужеве

Самым памятным было плавание 1817 года в составе эскадры адмирала Кроуна до французского порта Кале. Торсон плыл на 74-пушечном флагмане «Орел», а Николай и Мишель Бестужевы — на корабле «Не тронь меня». Следующие два года он плавал лишь по Маркизовой луже, а в 1819 году ушел сухим путем в Архангельск под командованием капитана первого ранга, ныне адмирала Руднева. Написав об этом, Бестужев невольно вспомнил друзей и знакомых по службе на Белом море — Павла Нахимова, Михаила Рейнеке, лоцманов на Соловецких и других островах, семейство вице-губернатора Архангельской губернии Фандерфлита, на дочери которого женился будущий адмирал Михаил Лазарев.

Указал он и свое плавание вокруг Скандинавии на фрегате «Крейсер», на котором позднее ушел в кругосветное путешествие Дмитрий Завалишин.

Непросто было ответить на неуклюжий вопрос: «С которого времени и откуда заимствовали вы свободный образ мыслей, то есть от сообщества ли, или внушений других, или от чтения книг, или сочинений в рукописях и каких именно?» Бестужев написал, что начало свободных мыслей он заимствовал во время похода во Францию, где познакомился со многими французскими и английскими моряками, и в 1821 году, когда по пути из Архангельска останавливался в Копенгагене и общался с датчанами и англичанами. А далее он написал:

«Наши морские офицеры, каждогодно посещая на военных судах Англию, Францию и другие заграничные места, получили понятие об образе тамошнего правления; и когда мне случалось слушать их рассказы, то они невольно питали полученные мною понятия. И самой переворот, бывший почти во всей Европе, о котором и из русских газет можно было почерпнуть достаточные сведения, был причиною, что полученные мною понятия и образ мыслей укоренялись…»

Перечитав написанное, Бестужев с удовлетворением подумал, что написал много, а утаил еще больше. Так, на вопрос, кто принял его в общество, он назвал Чернова, убитого на дуэли незадолго до восстания. А под английскими и французскими моряками скрыл адмирала Огильви и семейство генерала Жомини.

Барон Антон Жомини много лет служил у Наполеона, но в 1813 году перешел на службу к русским, став военным губернатором Вильны. В его трудах по истории французской революции и войн Наполеона, несмотря на необходимый антураж, все же проглядывали антимонархические настроения. Республиканкой была и супруга генерала Франциска Генриховна, а ее компаньонка, молоденькая, острая на слово француженка простого происхождения, — и того более. Англичанин адмирал Огильви и его соотечественник судовой врач подтрунивали насчет поражения Наполеона и потерянной свободы Франции. Шутливая пикировка между англичанами и французами шла постоянно и на палубе, и в кают-компании, за чайным столом.

На борту корабля находился довольно молодой тогда Николай Греч. Забитый полицейской и литературной цензурой в Петербурге, он переродился между моряками, живущими нараспашку, и казался не таким сухим и безвкусным, каким его до этого считали Николай и Мишель Бестужевы.

Столь пестрая для строгого военного корабля компания, на котором обычно не бывали женщины и журналисты, прекрасная майская Балтика, весенняя атмосфера дружеских бесед, острых споров вокруг судеб Европы, надежды на более светлую будущность России — все это будоражило семнадцатилетнего Мишеля, который, как мичман, на равных присутствовал в кают-компании. С детства вращаясь среди моряков, зная о братстве морских офицеров, он, однако, впервые на деле убеждался в истинной глубине, чистосердечии морской дружбы.

Воспитанные в Морском корпусе, офицеры корабля, как дети одной матери, по-братски преданы друг другу и службе. Прав был Николай, когда писал, что жаркие споры, вспыхивающие между моряками, высекают лишь такие искры противоречия, которые ярче освещают истину, но никогда не зажигают пламени вражды и раздора. Вот почему от создания флота российского между моряками никогда не бывало дуэлей.

Светлой майской ночью эскадра русских военных кораблей, обогнув южную оконечность Швеции, вошла в пролив Эресунн и пошла у берегов Дании.

Тени мрачного прошлого, еще более неясные, но радужные очертания будущего дразнили его, как свист ветра в парусах, шипение и плеск волн за бортом. Сколько впереди дальних плаваний! Он обязательно увидит и ревущий мыс Горн на юге Огненной Земли, и Алеутские острова, и берега Русской Америки! И никакие бури и штормы не страшны ему!