Высокое Искусство

— Вторая. Если все останется в силе, я считаю ошибкой сокращение сроков. Наши действия строго расписаны, — Курцио показал на календарь. — И спешка так же пагубна, как промедление. Пусть закончится Турнир, пусть участники покинут столицу. Нам нужно взыскать причитающееся Сальтолучарду, а не разжечь бои на улицах Тайдиддо. Если все произойдет раньше, тысячи вооруженных людей сцепятся в драках сами по себе, умножая хаос и насилие.

— Мы поняли тебя, — вымолвил тот, кто сидел в центре. Голос звучал глухо, и все же Курцио узнал его. Глава Военного Совета. — Твои соображения будут учтены.

— Не помешает ли внутреннее противление исполнению твоего долга? — а это спросил предводитель Монетного Совета.

— Нет, — Курцио ответил без колебаний, не размышляя ни секунды. — Записи прибылей и убытков сходятся независимо от настроения пера. Я высказал свое мнение, но моя верность Совету и Семье превыше всего.

Он почувствовал, что ответ пришелся властителям по нраву. Все верно, основатели завещали — цени слепую верность, но еще выше ставь мастерство, наделенное рассудком и свободой сомнения. Слепец может лишь идти вперед, не замечая препятствий, зрячее же орудие намного полезнее.

— Есть вещи, которые тебе неизвестны, — женский голос, значит либо Совет Золота и Серебра, то есть казначеи, либо Совет Архивных Записей. Скорее второе, потому что под личиной безобидных архивариусов скрывается разведка Острова. Те, кому положено узнавать неведомое.

— И это знание побуждает нас действовать быстрее. Мотивы не твоя забота. Прими к сведению наше пожелание, выполняй свой долг. Ступай. Тебе сообщат обо всем, что будет иметь значение.

Курцио склонил голову, отдавая уважение Совету. Повернулся не слишком быстро и не слишком медленно, чтобы плащ эффектно качнулся, играя складками как волнами на легком ветру. И ушел тем же путем, как вошел. Теперь оставалось лишь ждать.

Хотя нет, конечно, нет. Никто ведь не отменил прежних указаний. А это значит, что план должен идти своим чередом, шаг за шагом, одна решенная задача вслед предыдущей. Сейчас уже закат, солнце прокатилось от восточного берега Ойкумены к западу, похищая день, открывая дорогу ночи. А значит, впереди еще две встречи, с князем далеких гор и «солдатским герцогом». Теми, кто сыграет роль грубой силы, чтобы претензии Острова звучали более весомо. Каждому свой зал для приема, каждому свои почести, а затем указания, обернутые в мягкую парчу вежливости, однако строгие и твердые, как мечи.

«Боги, пусть они передумают!» — взмолился про себя островитянин, шагая по каменному полу в свете ламп, зажигаемых слугами. — «Создатель и Разрушитель, уберегите нас от поспешных действий!»

Три недели.

Еще три недели до начала Турнира, пока механизм, запущенный много месяцев назад, будет раскручиваться соответственно замыслу механиков. Это время когда его можно остановить, пусть и сломав часть зубцов, теряя людей и деньги. А затем будет поздно.

Курцио молился и знал, что при всем несогласии с планом, исполнит его самоотверженно, без промедлений, как если бы жизнь всех его будущих и пока не рожденных детей зависела от этого. Потому что на том зиждется могущество Острова. Каждый Алеинсэ, облеченный властью, имеет право голоса, каждый шаг подлежит обсуждению, все может быть подвергнуто сомнению. Но коли решение принято — Семья бьет как пальцы, сжатые в один кулак, без тени колебаний.

Император должен Острову. Император не хочет платить. Совет решит, каким образом взыскать долг. И каждая монета вернется в сундуки Совета Золота и Серебра, умножаясь процентами.

* * *

— Не нравится? — сумрачно вопросил мастер.

— Нет, — честно сказал бретер.

Выбор в мастерской был хорош, однако Раньян пока не встретил ничего, что могло бы заменить его испытанную, подогнанную по фигуре кирасу из вываренной в воске кожи. Кольчуги боец не любил, считая несоразмерно тяжелыми, а пластинчатый доспех надевал редко, чтобы не сковывать движения.

Раньян не планировал обзаводиться снаряжением, но если ты останавливаешься на ночь в городе, славном бронниками, грех не пройтись по лавкам и мастерским, может на что глаз и упадет. Как выяснилось, не упал.

— Товар хорош, — вежливо сказал он, еще раз пробежав глазами по доспехам на «болванах». Мастерская была не настолько богата, чтобы делать и продавать цельные гарнитуры, однако шлемы и панцири, а также парные наборы вроде перчаток действительно имели пристойное качество. — Но к сожалению…

Где-то и когда-то, будучи юнцом, Раньян услышал от кого-то, что вежливость стоит дешево, а продается дорого. Ему это понравилось, и с той поры боец всегда старался быть вежливым. Он решил не углубляться в речи, подвесив неопределенное «к сожалению» будто стертый годами знак на дорожном столбе.

— Ну… — вздохнул мастер. — Тогда извольте на это вот глянуть.