Высокое искусство

Вообще иностранные переводчики русских писателей не выработали до настоящего времени сколько-нибудь устойчивых принципов для воспроизведения на своем языке тех разнообразных систем просторечия, с которыми им приходится сталкиваться при переводе Гоголя, Лескова, Салтыкова-Щедрина, Чехова, Леонова, Шолохова.

Что, например, могут подумать французы о «чародее русского языка» Николае Лескове, если им случится прочитать его шедевр «Тупейный художник» в переводе на французский язык, исполненном в 1961 году Алисой Оран и Гарольдом Люстерником? (Тут на скамью подсудимых усаживают и этих мастеров перевода.)

В подлиннике верно передана языковая манера бывшей актрисы крепостного театра, фразеология которой то и дело отходит от общепринятых грамматических норм. В этих прихотливых нарушениях норм, в этих трогательно комических беззакониях речи – вся художественная ценность лесковской новеллы, вся ее прелесть и жизненность, а переводчики, заставив старуху крестьянку изъясняться на бесцветном наречии плоховатых французских учебников, тем самым начисто ограбили Николая Лескова, отняли у него то великое его мастерство, которое Горький назвал «чародейством». Кому нужен ограбленный, безъязыкий, фальшивый Лесков, не имеющий ничего общего с подлинным?

Героиня рассказа говорит, например:

«Граф… был так страшно нехорош через свое всегдашнее зленье».

Здесь, в этом кратком отрывке, два отклонения от нормы: во-первых, вместо «некрасив» говорится «нехорош», во-вторых, вместо: «из-за своей раздражительности» сказано «через свое зленье», а переводчики, не обращая внимания на эти причуды лесковского стиля, считают вполне адекватной русскому тексту такую банальную гладкопись:

«Граф… был так ужасно некрасив (!), потому что, будучи постоянно разгневан (!)…»

Рассказав про эту жестокую расправу французских переводчиков с русским писателем, критик справедливо замечает:

«Н. Лесков в переводе отсутствует… Снято (то есть уничтожено. – К. Ч.) все своеобразное, неожиданное, стилистически острое»[136].

Главная причина этой жестокой расправы с Лесковым – скудный язык переводчиков, лишенный всяких простонародных примет.

– Пусть подсудимые, – говорит прокурор, – не вздумают сослаться на то, что их языки не имеют ресурсов для перевода русской поэзии и прозы. Этот довод очень легко опровергнуть, отметив те несомненные сдвиги, которые в последнее время происходят в практике английских и французских мастеров перевода, пытающихся воссоздать на своем языке произведения русской словесности. Стихотворения Пушкина, Лермонтова, Алексея Толстого в переводе покойного Мориса Бэринга, строфы «Евгения Онегина», переведенные Реджинальдом Хьюиттом (Hewitt), весь «Евгений Онегин», переведенный Уолтером Арндтом, Юджином Кейденом, Бэбетт Дейч и др., Александр Блок, Валерий Брюсов, Шолохов, Бабель и Зощенко в переводе даровитой плеяды молодых переводчиков, переводы стихов Андрея Вознесенского, сделанные известным поэтом-эссеистом У. Г. Оденом (Auden), – все это является бесспорным свидетельством, что в Англии и в США уже приходит к концу период ремесленных переводов российской словесности, от которых в свое время пришлось пострадать Льву Толстому, Достоевскому, Чехову. Все эти новые переводы показывают, что английский язык вовсе не так неподатлив для перевода русской поэзии и прозы, как можно подумать, читая торопливые изделия иных переводчиков…

Не забудем, что сейчас у переводчиков, английских и русских, есть могучее подспорье – двухтомный «Англо-русский фразеологический словарь» Александра Кунина, где собраны бесчисленные фразеологические единицы, устойчивые словосочетания современной английской речи, часто очень картинные, неожиданно яркие.

Например «мертвый кролик» означает у американцев гангстера, головореза, а «ступай и снеси яйцо» означает у них «проваливай», а «идолы пещерные» означают у англичан – предрассудки, а «украсть живот, чтобы прикрыть себе спину» – взять в долг у одного, чтобы заплатить другому. Все эти причуды живой человеческой речи, часто остроумные, отклоняющиеся от общепринятых языковых норм, чрезвычайно облегчают переводчику труд отыскания красочных эквивалентов русского просторечия.

Горячая речь прокурора произвела впечатление. Уж очень неопровержимы те факты, которые она изобличает.

Многим из публики даже почудилось, будто дело подсудимых проиграно. Что может сказать адвокат в их защиту?

VII

Суд. – Речь адвоката

Но адвокат нисколько не смущен. Вид у него уверенный. Да и подсудимые не падают духом.

Адвокат начинает свою речь издалека.