Высокое искусство

Уж с утра до вечера и снова –С вечера до самого утраБьется войско князя удалого,И растет кровавых тел гора.День и ночь над полем незнакомымСтрелы половецкие свистят,Сабли ударяют по шеломам,Копья харалужные трещат.Мертвыми усеяно костями,

Далеко от крови почернев,Задымилось поле под ногами,И взошел великими скорбямиНа Руси кровавый тот посев.

«В соответствии с научным пониманием композиции „Слова“, – говорит В. Стеллецкий, – переложение разделяется на три части и вступление… Заболоцким угадана мозаичность композиции „Слова“, и все переложение, за исключением вступления, подразделяется на сорок пять различных по строению сложных или комбинированных строф… С большим тактом и вкусом вводит Заболоцкий в свое переложение отдельные строфы, написанные трехстопным хореем с дактилическим окончанием и четырехстопным хореем… Таким образом, можно с удовлетворением сказать, что Заболоцким был найден новый и правильный путь поэтического вольного воспроизведения „Слова о полку Игореве“»[234].

«Плач Ярославны» звучит у Николая Заболоцкого так:

Далеко в Путивле, на забрале,Лишь заря займется поутру,Ярославна, полная печали,Как кукушка, кличет на юру:

«Что ты, Ветер, злобно повеваешь,Что клубишь туманы у реки,Стрелы половецкие вздымаешь.Мечешь их на русские полки?Чем тебе не любо на простореВысоко под облаком летать.Корабли лелеять в синем море,За кормою волны колыхать?Ты же, стрелы вражеские сея,

Только смертью веешь с высоты.Ах, зачем, зачем мое весельеВ ковылях навек развеял ты?»На заре в Путивле причитая,Как кукушка раннею весной,Ярославна кличет молодая,На стене рыдая городской:«Днепр мой славный! Каменные горыВ землях половецких ты пробил,Святослава в дальние просторы

До полков Кобяковых носил.Возлелей же князя, господине,Сохрани на дальней стороне,Чтоб забыла слезы я отныне,Чтобы жив вернулся он ко мне!»

Здесь отчетливо видны все преимущества нового метода – сочетание научного знания с поэтическим чувством. Заболоцкий назвал свой труд переложением, но это переложение вернее воспроизводит подлинник, чем многие другие переводы, так как оно передает лиризм великой поэмы.

II

«Плач Ярославны» я привел лишь в интересах наглядности. Точно так же, в зависимости от изменчивых читательских вкусов, менялись в XIX и XX веках методы переводческого искусства при воспроизведении французских, английских, немецких произведений поэзии: каждая эпоха диктовала переводчикам свой особенный стиль, и этот стиль считался наиболее пригодным для интерпретации данного автора.

Классической эпохой украшательских переводов является XVIII век, когда считались вполне установленными единые всеобщие нормы прекрасного. Индивидуальное своеобразие подлинника не имело в ту пору цены: переводя иностранного автора, писатель XVIII века старался тщательно стереть в переводе все частные черты оригинала, все его национальные особенности, отзывавшиеся «варварским вкусом».

Французы XVIII века, принадлежавшие к аристократическим придворным кругам, мнили себя единственными обладателями совершенного вкуса, прямыми наследниками древних греков и римлян; они притязали на абсолютную правильность всех своих литературных оценок и, перекраивая чужеземные произведения на свой собственный лад, делая их приятными для вкуса «имущих и просвещенных представителей нации», были убеждены, что тем самым приближают эти произведения к идеальному совершенству.

Превосходно сформулировано тогдашнее отношение к искусству художественного перевода в статье Г.А. Гуковского о русском классицизме.