Высокое напряжение

Восторг вспыхивает в его глазах, когда он валит меня на пол, и в этот раз ему удаётся быть сверху, ублюдок, и он говорит мне кое-что, что я убираю в свои файлы, но не спрашиваю об этом прямо сейчас, потому что мой рот занят, и мне нравится, что он занят именно таким образом.

Он говорит мне, что ждал меня намного дольше одной жизни. Я понятия не имею, что он имел в виду. Мне плевать. Он внутри меня, и будущее безгранично и огромно, как полные звёзд небеса, которые теперь являются моим домом половину времени.

***

Намного позже я требую рассказать, что случилось в аббатстве, и он говорит мне, что Кэт и Шедон выжили, но мы потеряли сто сорок две ши-видящих в тот день. Я действительно убила Балора своим последним ударом, и после моего исчезновения Риодан исполнил давнее намерение: Папа Таракан мёртв, наконец-то убит тем самым смертоносным черным кинжалом, которым Риодан так давно ему угрожал. АОЗ тоже был в сражении, но сбежал и выжил, чтобы помучить нас в другой раз. И все же, я вернулась, я сильна, и однажды этот мелкий воркующий лепрекон будет моим.

Рошин примкнула к женщинам в аббатстве, хоть и не имела даров ши-видящей, и работала с Энио, вербуя других вытесненных, лишённых прав людей, сплачивая их в армию, давая им цель, повод сражаться, смысл существования. Видит Бог, в такие времена нам это пригодится.

Мак и Бэрронс все ещё отсутствовали. Ни следа Фейри в нашем городе на протяжении месяцев.

И все же я знала, хоть ни один из нас этого не говорил…

— Нахер все, — натянуто говорит Риодан. — Я скажу это. И мы напечатаем об этом в Дублин Дэйли, потому что миру нужно знать и готовиться. Наша величайшая битва ещё ждёт впереди. Это будут Фейри, не старые боги. Эти ублюдки собираются превратить наш мир в зону военных действий, и скоро сделают это. В земле присутствует с трудом сдерживаемая жестокость, я чувствую, как она рокочет под моими ботинками, тьма на ветру, я чувствую её запах в бризе. Они планируют, замышляют захватить эту планету для себя. Грядёт война, и если Мак не получит контроль над своей силой, эту войну мы проиграем.

— Тогда нам нужно удостовериться, что Мак хватит времени.

Он согласно рычит.

— Есть новости от Кристиана?

— Все то же самое. Кэт проводит время в Башне Дрохечт, работает с Шоном. Все ещё никакого прогресса. Он разрушает все живое, к чему прикасается.

— Людей? — ахаю я. Я познала этот ужас.

— Нет. Для Голода это лишь живые растения и посевы. Люди и животные не в счёт. Это специальность Кристиана.

— Какие-то проблемы с другими богами?

— Пока нет. Но я подозреваю, что здесь мы видели лишь верхушку айсберга. Людям и богам придётся объединиться, чтобы получить шанс против Фейри.

«Каким-то образом, — безмолвно клянусь я, — мы сделаем так, чтобы это случилось».

— Есть и плюс, теперь на нашей стороне есть Охотник. И кто знает, может, я сумею достать нам подкрепление.

Он смеётся.

— Если кто и сможет уговорить созданий, не поддающихся уговорам, так это ты.

Затем он снова на мне, и мы боремся за доминирование, потому что мы всегда будем бороться, мы так устроены, и я теряю себя в страсти, и больше не думаю об этом мире или о чем-нибудь в нем.

Он — моя отправная точка, моя Мекка, зверь для моего дракона. Всегда.

***

Когда мне было четырнадцать лет, я видела, как Риодан занимается сексом на четвёртом уровне Честера; в подклубе, предназначенном для обеспечения плотского буйства, необходимого, чтобы держать зверей Девятки под контролем.

Я слабо улыбаюсь. Теперь я — плотское буйство Риодана.

В тот день, давным-давно, я пометила его как своего.

Вот она. Правда.

Раскритикуйте меня за это, если хотите. Мне плевать.

Я никогда не была нормальной четырнадцатилеткой.

Я никогда не была чем-нибудь нормальным.

В четырнадцать лет я поклялась, что однажды я буду женщиной, которая заставляет его смеяться, заставляет его лицо осветиться радостью столь осязаемой, что её как будто можно поймать в ладони. Что я проведу по властным, царственным, слегка оттенённым щетиной чертам его лица, сожму руку на его члене и приму его внутрь себя. Что я буду той, кто ответственна за пламенный шторм похоти в его взгляде под тяжело опущенными веками, за свирепое рокотание в глубине его груди, за гортанные, несдержанные звуки, которые он издаёт, когда кончает, за полу-рёв, полу-смех, эротическое мурлыканье.

Не со своим четырнадцатилетним телом. Тогда я не была готова к сексу.

Но однажды.

С телом женщины.

Этот мужчина был моим.

В тот день, наблюдая, как он трахается, я ощутила не только вожделение. И да, в том возрасте я способна была вожделеть — жизнь, секс, который однажды у меня будет, шоколад, быть живой. Я сделана из вожделения. Все мы из него сделаны. Смакуйте его. Пылайте им. Никогда не извиняйтесь за это.

Именно из-за этого стоит прожить жизнь.

Я знаю правду: Мы трахаемся так, как мы живём. Застенчивые люди трахаются застенчиво. Безудержные люди трахаются безудержно.

Он трахался с тысячепроцентной сосредоточенностью, со свирепой преданностью и похотью. Ошеломительно живой, ликующий от того, что он существует.