Высокое напряжение

– Постой, – сказал Бекешин, видя, что он уже собрался уходить. – Да погоди ты, чумовой! Ну, куда ты прешь? Что ты ломишься, как танк, напролом? Чего тебе надо, черт тебя подери? Что ты все время ищешь? Ангела с крыльями? Да нету их, ангелов, не бывает, понял? И не было никогда. Их для таких дураков, как ты, придумали, чтобы работали и жрать не просили. Только ты почему-то веришь тем сволочам, которые эти басни сочиняли, а мне вот ни в какую не веришь. Ну да, каюсь, не все я тебе сказал, что знаю. Да и не скажу никогда, не надейся. Незачем тебе это, понял? Ни хрена ты не понял, потому что у тебя в башке вместо извилин стальные рельсы, и ты по ним, по рельсам этим, прешь, как паровоз, только искры из трубы… И как с тобой, с таким, прикажешь разговаривать? Ты же черно-белый, как.., как шахматная доска. Тебе же ни хрена не втолкуешь, тебе аксиомы надо разжевывать, а разжевавши, еще и доказать: что небо голубое, что трава зеленая, что вода мокрая, а пуля убивает… А мне некогда доказывать! Меня в любой момент шлепнуть могут! По твоей милости, между прочим. А ты герой: наделал дел, подумал – подумал он, видите ли! Хотелось бы знать, чем… Подумал, значит, и принял решение: да пошли вы все, такие-сякие, вруны нехорошие… Не буду вас любить, когда родина в опасности. Ключик швырнул, повернулся и пошел. Весь в белом. Орел! Беркут, япона мать! Вали, вали! Не бойся, в ментовку я звонить действительно не собираюсь… Будь здоров, не кашляй.

Он шагнул к краю тротуара и принялся отпирать машину, не попадая ключом в замочную скважину. “Только бы снова не переиграть, – думал он при этом. – Хотя какая тут, к черту, игра? Это все чистая правда, от первого до последнего слова. В том плане, что на данный момент дела, скорее всего, обстоят именно так или примерно так. Старому подонку действительно может прийти в голову, что меня безопаснее всего убрать. А телохранителей у меня нет, не обзавелся я как-то телохранителями, не было у меня такой нужды до сегодняшнего дня… Вот положеньице! Если хорошенько поразмыслить, то получается, что старина Фил – не только угроза моему благополучию, но и последняя моя надежда. Это как с оружием: при умелом обращении оно может спасти тебе жизнь, а при неумелом – отнять эту самую жизнь в мгновение ока. Да он и есть оружие – мощное, универсальное и требующее при этом очень, очень умелого обращения… Но старик-то, старик! Думал ли он, когда советовал придержать Фила и для вида попытаться его завербовать, что предлагает мне выход из ловушки, которую сам же для меня и выкопал?"

– Дай сюда, – услышал он знакомый голос, и сейчас же рука Филатова отобрала у него ключ. – Всю дверцу исцарапаешь, припадочный. Ты что, сразу не мог объяснить, в чем дело? Развел какой-то шантаж, смотреть было тошно, ей-Богу… Так хотелось по уху тебе засветить, ты не поверишь. Еле удержался.

– Ладно, – проворчал Бекешин, садясь в машину справа от водительского места. – Это мы бы еще посмотрели, кто кому в ухо засветил бы…

– Угу, – усаживаясь за руль, в тон ему подхватил Юрий, – посмотрели бы… Это на случай драки ты пистолет в кармане прятал? В качестве микроскопа, чтобы смотреть было удобнее?

– Гм, – смущенно сказал Бекешин. – Ну, извини… Привычка, понимаешь? И потом, откуда мне знать, с чем ты пожаловал? Вдруг тебя там купили… А может, и не там. Может быть, купили тебя здесь, заранее, и в кабаке мы с тобой в тот раз встретились не случайно. Может быть, эту бойню на ЛЭП ты же и устроил. Выжил-то из всей бригады только ты. Это, знаешь ли, наводит на размышления.

– Да-а, – протянул Юрий, от удивления даже забыв поправить Бекешина, указав ему на то, что выжил не один, а вдвоем с Петровичем. Впрочем, насчет Петровича он не был уверен: тот мог давным-давно умереть в больнице. – Ну и ну! Вот это и называется настоящей мужской дружбой…

Бекешин поморщился.

– Да при чем тут дружба? В бизнесе друзей нет, запомни. Деньги, старик, это страшная сила. Страшная в буквальном смысле слова. За деньги люди и не такое вытворяют. Убивают, лгут, предают и продают всех подряд, собственных жен подкладывают под старых хряков ради одной-единственной подписи…

– Слушай, – сказал Филатов, кладя руки на обтянутый кожаным чехлом руль. – Ну объясни хоть ты мне: зачем? Я понимаю, без денег в наше время никуда, загнешься без них, вот и все дела. Но вот мне, к примеру, каких-нибудь трехсот или, скажем, пятисот баксов в месяц хватило бы с головой. Жил бы себе и в ус не дул… Нет, хорошо, конечно, когда их много и в любой момент можешь позволить себе любой каприз… Но не слишком ли дорого за это приходится платить? Вот смотрю я на тебя и вижу: деньги у парня есть, а жизни, все равно нету… Нету ведь? Так зачем это все?