Высота одиночества. Все за мечту

– Я перестану – когда ты исчезнешь из моей жизни! Сколько раз тебе нужно повторить, чтобы ты уяснил: между нами уже никогда ничего не будет, Володь.

– Но между нами слишком много, Алла. Рината хочет семью – маму и папу. И ребенку, которого ты носишь, тоже нужны родители. Поэтому, пожалуйста, дай мне шанс, – Бердников намеренно бил по самому чувствительному месту, и они оба это понимали.

Но, если бы это были просто слова, Алла бы, не задумываясь, проигнорировала сказанное Владимиром. Но его речи в значительной степени отражали и ее мысли, размышления, не покидавшие Богославскую уже несколько недель. Рина – взрослая девушка, способная самостоятельно принимать решения. Станет ли Бердников частью ее жизни или нет – зависит, в сущности, только от нее, а вот малыш…

– Послушай… – Алла заговорила более спокойно. – Я не буду запрещать тебе видеться с ребенком. Ты сможешь участвовать в его жизни, но лишь в том случае, если прекратишь лезть в мою.

– Например, если ты захочешь выйти замуж за Миронова, я не должен противиться?

– Чего ты привязался к Жене! – возмущенно воскликнула Богославская. – Нет у нас ничего уже давно. Мы друзья – и не более. Наши отношения были, скорее… – она пожала плечами и добавила. – Способом забыться.

– Прекрасный способ вы выбрали.

– Думай, как хочешь. Я устала тебе что-то объяснять и доказывать. Но, повторяю, если я решу выйти замуж за кого бы то ни было, ты не станешь мешать.

Владимир улыбнулся, приблизился к ней вплотную и медленно наклонился.

Алла напряглась, судорожно выдохнула и хотела было отпрянуть, но Бердников лишь поправил куртку на ее плечах и тихо сказал, не выпуская женщину из плена своих глаз:

– Ты выйдешь замуж только за меня, Алла. У ребенка должна быть семья.

– Ты делаешь мне предложение? – вскинув голову, усмехнулась она.

Взгляд ее, холодный и безжалостный, едва встретившись с его взглядом, моментально начал теплеть. Громко сглотнув, Алла попыталась отпихнуть Владимира, однако попытки ее оказались тщетны.

– Пока нет, – проронил Бердников. – Я люблю тебя, Алла. Влюбился, стоило тебе мельком посмотреть на меня на тех соревнованиях, помнишь? В Самаре? На тебе было бледно-розовое платье, и я подумал, как оно тебе к лицу. Я не забыл ни единой детали: ни вышивки на лифе, ни розочек на подоле. Ты каталась под «Вальс цветов»^[8], кружилась на льду, и мое сердце уже мне не принадлежало.

– Я больше не девочка в цветастом платье. Ее нет на свете. Она умирала мучительно, Володя, долго, и все время, пока длилась агония, мечтала, чтобы человек, которого она столь сильно любила, сделал хоть что-нибудь и спас ее. Но он отобрал у нее то единственное, что помогало дышать. Ты убил во мне все, что любил, Бердников. Поэтому не нужно сейчас рассказывать про прошлое, ладно? – в глазах ее снова появилась жесткость. – Если ты совершишь очередную осечку, ребенка не увидишь, ясно? – Она ступила на бордюр, а Владимир остался стоять, упираясь взглядом в ее спину.

Алла действительно стала другой, и окончательно он осознал это, наверное, только сейчас. Она – мать его детей, но так далека от него…

Алла внезапно застыла. Пару мгновений не шевелилась, а после, обернувшись, бросила:

– Так и будешь столбом стоять или проводишь меня?

Сердце Владимира радостно стукнуло, разгоняя по телу теплую, ласковую волну. Уголки губ приподнялись, а в душе мигом наступила весна.

Вполне возможно, она куда ближе, чем стремится показать…

Сочи, 13 февраля 2014 года. День награждения олимпийскими медалями

Он проснулся в ранге двукратного олимпийского чемпиона. Едва открыв глаза, Игорь ощутил нечто, еще вчера казавшееся далеким и почти невозможным. Золотая медаль… Личная. Олимпийская. Сегодня он почувствует ее приятную тяжесть, возьмет в руки, ощутит полноту случившегося с ними. Командные соревнования – это, конечно, замечательно, однако фигурное катание – индивидуальный вид спорта, и, что бы кто ни говорил, такое золото гораздо желаннее.

Вчера, после того как соревнования были окончены, а все формальности соблюдены, они отправились в «Русский дом», где с размахом отпраздновали победу. Полные надежд и планов на будущее, разошлись лишь под утро, чувствуя себя одновременно дико уставшими и неприлично счастливыми.

Стоя на лестничном пролете между этажей, они целовались, так долго и жарко, что у обоих заболели губы. Но боль была такой сладкой, что хотелось еще и еще… В конечном итоге, молодые люди решили, что перед награждением обязательно должны выбраться в город, посидеть в ресторане и отметить победу наедине, без лишних глаз и ушей.

Полученный минувшим вечером заряд энергии был столь сильным, что для сна хватило всего нескольких часов. В десять утра Рината прислала эсэмэску: «Ты там жив?»