Высота

«До каких же пор цыганить? — думал Токмаков с горечью. — Никогда Новый год не встречал дважды в одной местности. И всегда в одиночестве».

В прошлом году ему предлагали остаться в Москве. И в Запорожье предлагали остаться. И Дымов уже намекал, что хорошо, мол, жить в городе, который сам строишь. А почему бы и не осесть в этом Каменогорске?

Что здесь, работы, что ли, не найдется?

Токмаков снова вспомнил, как, прощаясь, говорила ему мать, не то осуждая, не то сожалея: «Ну и работенку нашел себе, сынок! Нигде места под собой не согреешь. Бездомный, как шмель…»

9

Придя с работы, Карпухин как можно небрежнее сказал Василисе:

— Завтра в область еду. Лекцию читать. Со всех строек съедутся. Делать им, наверно, нечего в выходной день.

— А билет уже взял?

— Зачем билет? На машине поеду.

— Это кто же тебя, старый, с собой берет?

— Что это значит «с собой»? Ведь объясняю: мне Дымов предоставил машину. В пять утра прямо к дому подадут. И чего им там, в области, приспичило? Уже не могут без меня обойтись… Мало было хлопот, так еще опыт делить!

Карпухин знал, что Василиса ревниво относится к его известности, и именно поэтому прикидывался равнодушным, словно был утомлен постоянным интересом к своей работе и к своей особе: опять лекция, опять статья в газете, опять фотография, опять нужно выступать по радио, опять пришли письма с других строек, — отвечать на них некогда, а писем столько, что на одних марках можно разориться.

«Пустят меня по миру эти писаря!»

Тетка Василиса пожалела, что «победа» подкатила к их дому так рано, когда никто из соседей не видел, и только собаки со всей Кандыбиной балки провожали машину недружным лаем.

В областном городе Карпухин выступил с лекцией «Как я добился своих рекордов».

Съехались клепальщики со всего Урала.

После лекции Карпухина в коридоре Дворца культуры догнала девушка.

— Вот, пожалуйста. — Она протянула конверт. — Здесь ваш гонорар.

— Что?!

— Это вам за лекцию.

— Да вы что, смеетесь? Чтобы Захар Захарович Карпухин за свой опыт деньги у рабочих брал?

— У нас так полагается. За каждый концерт, за каждую лекцию… Что ж вы на меня кричите?

— Клепальщики без крика не могут. Я со старухой своей по душам разговариваю — и то на улице слыхать. А деньги, дочка, убери, пригодятся еще вашему клубу…

Карпухин вернулся домой на ночь глядя. И опять Василиса сокрушалась, что никто не видел, как важно подкатил ее старый на «победе».

За поздним ужином Карпухин обстоятельно рассказал Василисе и Вадиму про свою поездку.

Вадим, зная, что разговор может затянуться до глубокой ночи, решил остудить пыл старика. Он рассказал о новостях на стройке, о том, что Баграт Андриасов установил вчера новый рекорд — восемьсот пять заклепок за смену.

Услышав новость, Карпухин сразу угомонился и подчеркнуто безразлично пожал плечами.

— Можно и тысячу заклепок нащелкать. Там, наверно, браку — пруд пруди…

— Никакого браку. Дятел принял…

— Значит, Дятел со счета сбился. Присчитал вчерашние заклепки. Это у него бывает.

«Дятлом» клепальщики прозвали контрольного мастера, неразлучного с остроклювым молотком. Мастер ударяет молотком по заклепке и тотчас же прикладывает к ней палец: не дрожит ли? Заклепки, которые мастер забраковал, или, как говорят клепальщики, «склевал», он обводит мелком и для верности бьет по заклепкам керном молотка. Мелок сразу показывает, какие заклепки менять, а керном Дятел бьет на случай, если бы кто-нибудь вздумал стереть меловые кружочки или их смыло бы дождем.

Карпухин вышел из-за стола и, сославшись на усталость, стал собираться ко сну.

— Хорошего ученичка нам сосватал! — напустилась Василиса на Вадима.

Но Карпухин так на нее взглянул, что тетка Василиса, гремя посудой, поспешила убраться в сени. Но и оттуда долго слышала, как ее старый кряхтел, вздыхал, ворочался с боку на бок…

Когда Вадим по просьбе своего прораба Токмакова впервые привел Баграта к Карпухину, тот придирчиво оглядел новичка с ног до головы.

— Ты думаешь, можно будет работать кое-как, на швырок?

— Зачем кое-как?

— Имей в виду, теперь нахлебники из моды выходят. Подлататься к чужой славе не удастся.

Баграт промолчал.

В старое время, перед тем как нанять клепальщика, мастер, обычно силач, предлагал: «А ну, пожми мне руку!»

Карпухин одобрительно скользнул взглядом по литым плечам и волосатой груди, распиравшей майку Баграта.

— Силенкой тебя, видать, бог не обидел. Но есть и такие — только смотрят, как бы поскорее. А того не понимают, что заклепка — она внимания требует… Наобещают столько, что в шапку не заберешь, а коснется до дела…

— Дела не боюсь.

— Не боишься? Дело мастера боится, если хочешь знать! Придется не раз вспотеть. Клепать — не штаны латать.

— Зачем штаны?

— Нянькаться с тобой некогда будет.

Баграт только вздыхал и переминался с ноги на ногу.