Высоцкий. На краю

Марта опекала Высоцкого, как старшая сестра. Даже возила его на своем авто – из отеля в театр и обратно, он не хотел ехать со всеми в автобусе. Потом устроила ему съемку на местном телевидении, даже как режиссер поставила исполнение песни «Спасите наши души» в каком-то срубе. Организовала концерт Высоцкого для коллег-киношников. Потом признавалась: «В течение этих двух недель от меня потребовалось немало терпения…»

А съемки ее собственного фильма «Их двое» были под угрозой срыва. Мессарош ждала приезда исполнительницы главной роли – Марину Влади, которая задерживалась в Испании. А как ждал ее Владимир!

Марта видела: «Что-то у них не ладилось… Наконец она сказала, что прилетает… Отношения между ними оставались натянутыми… А я старалась придумать что-нибудь такое, чтобы они помирились, чтобы он тоже поехал с нами на съемки в маленький город Цуонак… и предложила Володе сыграть эпизод. В конце концов, атмосфера съемок их помирила…» Марина Влади оценивала эпизод с профессиональной точки зрения: «У нас там прекрасная сцена была, где мы под снегом, флирт такой… И, в конце концов, он меня целует. Он там очаровательный просто, и сцена получилась очень красивая…»

Это была единственная совместная киноработа Марины Влади и Высоцкого. В этой «сцене» не было актерства, не нужны были рекомендации режиссера-постановщика, не нужен был текст диалога. Его и не было. Зато были глаза бесконечно влюбленных друг в друга мужчины и женщины.

Спасибо вам, милая мадам Марта.

* * *

Дома ждали давно начатые, но так и не завершенные дела.

Стрелы Робин Гуда, к сожалению, угодили в «молоко». Поначалу Тарасов вспомнил, что лучшая защита – это нападение, и налетел с обидами: «Володя, что же ты меня так подвел?! Из-за твоих песен чуть весь фильм не зарубили!» А потом выяснилось – на худсовете раздались протестующие голоса: «Да ну, это картина приключенческая, а Высоцкий написал чересчур серьезные песни, какие-то трагические, драматические… Их надо выбросить!»

А жаль. Тем более, предполагалось, что автор будет исполнять свои баллады совместно с ансамблем «Песняры». Высоцкий рассказывал: «Мы давно с ними хотим работать, они ждут уже Бог знает сколько времени, я тоже… Это будет – с народными инструментами несколько таких на меня совсем не похожих лирических баллад… О любви, о верности, о ненависти… Их надо обязательно с оркестром исполнять. Они рассчитаны на то, что есть фон. Они почти все речитативные. Мне кажется, передают ностальгию по нашему детству, когда все мы бегали и смотрели эти фильмы… взятые в качестве трофея. Всяких Эрлов Флинов и так далее…»

Напрасны были ожидания.

Так, теперь «Ленфильм» – «Вторая попытка Виктора Крохина». Сценарий Володарского хорош. Эдик молодец. У него ничего даром не пропадает. Была у него средняя пьеса «Уходя, оглянись», пошла она в театрах тоже средне. Он взял и перелицевал готовый материал в живой сценарий. Работоспособности Володарского можно позавидовать, везде успевает. Молодец.

Тема задевалась интересная – послевоенные пацаны, обворованное детство. Когда разговаривали с Володарским о тех временах, вспоминали какие-то детали, уже не вспомнить у кого первого возникла мысль сделать для «Крохина» песню. Такую балладу о детстве, а? И баллада пошла.

Ставить фильм взялся некто Игорь Шешуков, начинающий режиссер. Это не беда. Главное, чтобы атмосферу уловил. Песня ему понравилась, а еще он предложил Высоцкому сыграть Степана, колоритного типа послевоенного инвалида у пивного ларька. «Он приехал и сыграл пробу. Сыграл очень быстро, без репетиций, – рассказывал режиссер. – Но потом выяснилось, что он может дать нам на съемки только один день. Это нас не устраивало».

А позже выяснилось, что и «Баллада о детстве» слишком велика, нужно было убрать два-три куплета.

«Я поехал уговаривать Высоцкого, – рассказывал «парламентер» Володарский, – чтобы он убрал куплеты о Марусе Пересветовой, о напильниках… Володя встретил меня не очень любезно, посмотрел по-волчьи».

– Володя, понимаешь, надо, – начал мямлить Володарский.

– Нет, ни строчки.

– Володя, ну пойми, выйдет картина, песня будет звучать с экрана!

– Нет. Ни буквы. Вынимайте тогда всю песню.

– Ну всю песню не хочется вынимать, песня-то прекрасная.

– Нет. Я ее так написал.

– Ты понимаешь, в Госкино начальство возражает.

– Ну тогда вынимайте всю песню.

– Но без песни картина проигрывает очень.

– Тогда оставляйте песню.

– Ну, Володь, я тебя по дружбе прошу.

– Нет-нет-нет. Нет, старик, нет. Я этого сделать не могу.

– Ну, значит, угробимся все вместе. И Шешуков вынимать песню не хочет, но вот эти три куплета…

– Нет. Ну, вместе угробимся. Вместе – оно даже лучше…

* * *

Предстоял еще один разговор. Надо было решать, что дальше делать с их с Демидовой «Игрой на двоих». Он честно пересказал Вульфу телефонную беседу, которая у него состоялась в Штатах с Теннесси Уильямсом по поводу его пьесы.

– Это очень плохая пьеса, – сказал Уильямс, – она у меня не вышла. Это – театр абсурда… А вы хороший артист? А где вы снимались?

Он ответил, что много снимался, но мэтр вряд ли знает советские фильмы.