Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Точку зрения, выраженную в записках 1857–1858 гг., митрополиты Филарет и Григорий высказывали неоднократно и в дальнейшем. Святитель Филарет считал, что существенно улучшить деятельность духовных школ могут не кардинальные изменения уставов, а воспитание кадров: «Недостаток не столько в Уставе училищ, сколько в исполнителях… нужнее поощрять и наставлять людей, нежели переписывать уставы.»[268] То, что рекомендации Устава 1814 г. остаются актуальными, показывает его недовыполненность, «неисчерпанность». Святитель Филарет находил, что достаточно усилить власть преосвященных на духовно-учебные заведения и уничтожить нововведения графа Пратасова, исказившие Устав 1814 г., а это не требует глобальной реформы. Митрополит Григорий, хотя и не возражал против предстоящей реформы, находил достаточным, кроме усиления власти преосвященных и уничтожений пратасовских изменений, возвратить уставное значение академическим органам – Конференциям и окружным Внешним правлениям, даже расширить права Конференций в учебных вопросах[269]

.

При этом столичные архиереи считали необходимым для нормализации учебного процесса изменить существующее управление духовно-учебной системой, исправив главные недостатки: 1) усилившуюся централизацию, нарушившую власть архиереев, академических Конференций и Внешних правлений в учебных округах;

2) бюрократизацию, передавшую решение духовно-учебных вопросов чиновникам. Наиболее удачной преосвященным академических городов виделась система, предлагаемая изначально Уставом 1814 г. (то есть, с сохранением духовно-учебных округов и роли академических правлений), с более определенными и твердо закрепленными значением и правами архиереев. Канцелярско-чиновническая форма центрального органа управления – ДУУ – была признана ими неудовлетворительной, но вопрос о наиболее удачном и функциональном варианте оставался открытым.

Таким образом, в отзывах архиереев на раннем этапе не обнаруживается стремления к радикальному преобразованию духовно-учебной системы в целом и высшей ее ступени – академий. Столичные митрополиты признавали недостатки существующих духовных академий, слабость преподавания, отсутствие специалистов, занимающихся научной деятельностью. Но, исходя из своего архипастырского и духовно-учебного опыта и трезво оценивая ситуацию, преосвященные видели причины идти путем совершенствования построенной системы. Систематизируя их аргументы, можно выделить следующие положения:

1) реальные достижения академий показали жизненность системы духовного образования 1814 г., она была задумана и построена как усовершенствуемая в соответствии с современными запросами общества и науки; совершенствование же методов преподавания, корректировка учебных планов и программ не подразумевает радикального преобразования;

2) негативные явления в духовной школе и богословской науке – многопредметность, отсутствие специальных научных исследований – являются не выявлением порочности Устава, но следствием его неполной реализации и непродуманных изменений, и их разумная гармонизация с положениями Устава может привести к существенным улучшениям;

3) духовная школа по своей сущности и предмету занятий имеет особые основания сохранять стабильность; при этом она должна оставаться школой,

дающей полноценное образование, под постоянным контролем за успехами и направлением мыслей, и школой духовной, с единством учебно-воспитательного процесса, в православно-церковном духе;

4) специализация в конкретных областях богословия должна совершаться в послешкольный период, зрелым умом, способным к самостоятельному мышлению и оценкам;

5) единственный путь повышения уровня высшего духовного образования и развития богословской науки – в создании условий для научной и педагогической богословской специализации академических преподавателей и их совершенствования в этом направлении.

Первые реальные шаги в разработке духовно-учебной реформы начались с разработки нового устава семинарий, вопреки начальным предположениям и традиции изменений «с головы». Было решено широко использовать опыт практиков, и 9 февраля 1859 г. обер-прокурор запросил у епархиальных преосвященных, а через них и от ректоров семинарий, соображения о необходимых изменениях в духовно-учебных заведениях. Подобный же запрос был сделан в августе 1859 г. от имени директора ДУУ князя С.Н. Урусова преосвященным академических городов[270]. В запросах указывалась основная причина предполагаемых изменений: в состав учебных курсов вошло много посторонних предметов, стесняющих богословские науки и древние языки и требующих слишком большого напряжения учащихся.