Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

В 1863 г. Синод попытался разрешить проблему, связанную с длительным утверждением в академических степенях, но она успеха не имела[314]. Ожидание решения Синода об утверждении в степенях не давало возможности распределить выпускников по духовно-учебным местам, они искали места в других ведомствах. В 1864 г. Святейший Синод издал специальное распоряжение: на духовно-учебную службу распределяли, не дожидаясь утверждения в степенях, на основании разрядных списков, Конференциям предоставлялись списки вакантных мест в семинариях всех округов, распределение проводилось с возможным учетом склонностей выпускника, по всем духовно-учебным округам[315]. Но проблемы утечки кадров из духовно-учебной системы это не решило.

Таким образом, в академическом учебном процессе в конце 1850-х – начале 1860-х гг. боролись две тенденции. С одной стороны, предпринимались попытки облегчить проблему многопредметности, систематизировать учебные планы, ввести элементы педагогической подготовки студентов, активизировать научную деятельность членов корпораций. С другой стороны, эти попытки, хотя и не были совершенно бесплодны, не приносили желаемого результата. Локальные изменения учебных планов и учебных программ не решали основных проблем, члены корпораций не могли сосредоточиться на определенном учебном предмете, а, следовательно, не могли совершенствоваться в научном и учебно-методическом отношении. Открывшаяся возможность перехода преподавателей и студентов из духовной системы образования в светскую способствовала критическим оценкам состояния высшей духовной школы, а усилившийся отток кадров, в свою очередь, был симптомом скорого кризиса.

Хотя авторитет академий, как «вертограда наук» духовных, не подвергался сомнению в церковных кругах, недостаточный уровень развития этих наук в конце 1850-х – 1860-х гг. ощущался особенно болезненно. Тем не менее именно в последнее предреформенное десятилетие академиями было начато несколько серьезных и масштабных научных проектов, которые способствовали активизации научных сил академий. Начавшийся в 1857–1858 гг. новый этап перевода Библии на русский язык вызвал интерес к научной работе в области библеистики, дал опыт совместной работы всех академий[316]. В 1857 г. СПбДА, по предложению митрополита Григория (Постникова), был предпринят перевод византийских историков VIII–XV вв., малодоступных для ученых исследований по редкости изданий[317]

. Хотя переводы осуществлялись в основном силами преподавателей, были отдельные попытки привлечь к этому процессу лучших знатоков греческого языка из студентов[318]. КазДА, реализуя свое миссионерское направление, переводила богослужебную и катехизическую литературу на инородческие языки: начавшись по практической необходимости, эти переводы открыли перед академической наукой широкий простор для исследований[319].

Конкретные церковные и государственные проблемы, требующие богословского и церковно-исторического анализа, подчеркнули важность наличия в академиях профессоров-специалистов по самым разным вопросам. Примером может служить церковно-историческая экспертиза проблем, связанных с положением в западных губерниях[320].

Но особые научные задачи, которые ставила перед академиями высшая церковная власть, не могли служить единственным «приращением» академической науки. Перспективы самостоятельного научного развития наиболее дальновидные богословы видели в расширении источниковой базы. В конце 1850-х – начале 1860-х гг. активизировалась разработка источников в разных областях богословской науки, изучались и описывались фонды епархиальных и монастырских библиотек, архивов, музеев. КДА старалась направить своих преподавателей, выпускников, а иногда и студентов в археографическую комиссию: практическая работа давала обширный материал для систематизации, проводилось научное описание, с научным комментарием и справочным аппаратом[321]. Но строить на основании этих материалов научные исследования в эти годы удавалось редко. КазДА была передана библиотека Соловецкого монастыря[322]

. Профессор МДА А.В. Горский и ее выпускник К.И. Невоструев закончили в 1862 г. научное описание Синодальной библиотеки, начатое еще в 1849 г.[323] Эти работы, помимо самостоятельной ценности, давали направление новым исследованиям[324].