Высшая мера

– Извините…– буркнул Нестор Петрович, выскакивая из автобуса. Можно было бы конечно прибыть сюда официально, устроить допрос по всем правилам, не трогая свои старые связи, но Секретарь не хотел, чтобы его имя и фамилия где-то фигурировали, кроме списков работников управления. Потому он сразу направился не к главному входу, где возле забора с колючей проволкой топталось трое охранников, а к заднему двору, где возле неприметной серой дверце в сплошной стене из бетона топтался его старый знакомый капитан Сушко. Сушко был небрит, от него слегка попахивало свежим перегаром, да и впечатление этот сгорбленный человек тридцати лет отроду создавал дряхлого измученного старика. Работа в органах сказывалось на него довольно плохо. Нестор Петрович помнил его немного другим, когда парень по своей личной неопытности попытался организовать за деньги побег из холодногорской тюрьмы одного из очень богатых и влиятельных в прошлом контрреволюционеров Харькова. Секретарь тогда пожалел парнишку, заводить уголовное дело не стал, подумав, что, авось, да какой-то толк с него будет. Нестор Петрович всю свою жизнь любил и ценил беспринципных и алчных людей, считая, что ими легче легкого управлять в отличии от честных фанатиков. Вот и спустя столько лет этот парень пригодился.

– День добрый, Нестор Петрович,– вскинулся Сушко, когда Власенко тихо и незаметно подошёл к нему со спины.

– И тебе не хворать, товарищ капитан,– кивнул сухо Секретарь, отряхивая ладонью невидимые пылинки с мятого мундира начальника СИЗО,– а я гляжу, что совсем пить часто стал, уже и на работе не просыхаешь…

– Да вы что…

– Будет тебе,– отмахнулся Власенко,– перегаром прет, как от спиртзавода, Кончай мне это, капитан, иначе все твои грешки вспомню разом.

– Да я…

– Ты меня услышал!– оборвал его Секретарь.– Я сказал, кончишь плохо! Или куда-нибудь в ГУЛАГ мордовский хочешь начальником лагеря, а? Жизнь плоха в столице стала?

– Нестор Петрович…– побледнел Сушко, захлопав, словно рыба выброшенная на берег, одними губами.– Дети у меня, трое…

– Вот и я о том…Как наши супруги-то?

– Всё сделал, как просили! Рассадил в одиночки, жрать не дают, пить не дают! Баба, та к вечеру взвыла…

– Отлично!– потер заскорузлые мозоли Секретарь, ехидно улбынувшись.– Вот с нее мы и начнем, товарищ капитан. Показывай свои владения…

Сушко повернулся к двери, тихо постучав. Тотчас же металлическая створка отъехала в сторону, пропуская их внутрь. Это было нечто вроде узкого коридора, обшитого выркашенными зеленым толстыми металлическими листами. В правом углу торчал часовой с винтовкой в руках. Увидев их, он вытянулся «по стойке смирно», уперев взгляд куда-то вверх.

– Этот не настучит?– кивнул на него Секретарь, надевший очки.

– Этот надежный! Мой человек…– небрежно ответил Сушко, ведя Нестора Петровича по длинным коридорам холодногорского СИЗО. В конце коридора обнаружилась лестница, сваренная из витой арматуры в палец толщиной, громко цокая каблуками сапог, вместе с капитаном они поднялись на второй этаж, оказавшись в административном корпусе. Путь им перегородила еще одна решётка,запертая на замок. Сушко порылся в карманах галифе, ища необходимый ключ.

– Строго тут у вас все…– удивился Секретарь, которому раньше в таких заведениях бывать не приходилось.

За решеткой оказался еще один коридор. Деревянные двери, обитые тонким коричневым дермантином, угрюмо встречали не званных посетителей.

– Разговаривать будете у меня в кабинете, там спокойнее и никто не помешает. Пусть все думают, что на допрос Розенштайнов вызвал я,– пояснил Сушко, отпирая дверь с латунной табличкой, где были указаны часы приема по личным вопросам.

В кабинете капитана пахло спиртным. На столе, на вчерашней газете «Правда» валялись остатки колбасы и зачерствелый кусок черного хлеба. Заметив недовольную мину на лице Секретаря, Сушко мгновенно смахнул все в стол.

Власенко огляделся. Деревянный стул, стол, несколько лавочек по краям для проведения совещаний, грязные зеленые шторы, на окнах решетки, портрет товарища Сталина на стене и небольшой бюст Дзержинского на несгораемом сейфе – вот и вся скудная обстановка.

– Не густо у нас живет начальник СИЗО,– заметил Секретарь, снимая шляпу и пытаясь выбрать место на столе почище для неё.

– Что поделать?!– пожал плечами Сушко, наводя порядок.– В нашей стране сейчас быть богатым опасно. Аскетизм – вот глупейшее из всего, что могло придумать человечество…

– А…

– Я уже вызвал конвой! Розентшайны сейчас будут.

– Это хорошо,– кивнул Власенко, укладывая себе на колени свой кожаный портфель, с которым не расставался никогда и нигде,– ты допрос сам веди, как Бог тебе подскажет, а я туточки в уголке посижу, понаблюдаю.

Он специально выбрал место, где его было плохо видно, из-за подавшей от стены тени.

– А у меня вопросы появятся, так я их сразу и задам…– Власенко улыбнулся той самой улыбкой, от которой у многих его подчиненных дрожь пробегала по телу. Сушко дернул нервно плечом и кивнул.