Высшая сила

Толик пытался прицелиться в сумасшедшего, но никак не мог выстрелить, опасаясь задеть Леху.

Кипяток справился сам: упал на спину и несколько раз перевернулся. Всадник ослабил хватку. Лехе удалось вырваться. Он подмял противника под себя, уселся сверху и впечатал кулак в лицо индейца. Раз и еще раз. Брызнула из разбитого носа кровь, а Кипяток, войдя в раж, продолжал молотить кулаками по раскрашенному лицу, превращая его в кровавую маску. Он ничего не видел и не слышал. А стоило бы.

Из темноты послышался шум. Треск, шлепки босых ног. Невразумительное бормотание. Мелькнули бледные лица. Обитатели Архангельского собора старались не входить в круг света, но окружали увлекшегося Леху, а тот продолжал бить раскрашенного, который уже не сопротивлялся и реагировал на новые удары только тем, что подергивал ногами и руками.

– Я те покажу «иго-го», бляха-муха! Я те покажу!

– Кипяток, уходи! – крикнул Томский, выпуская очередь по мелькавшим в темноте силуэтам. – Быстро, уходи!

Леха наконец-то опомнился, вскочил, начал пятиться к двери и, зацепившись ногой за труп депутата, грохнулся на пятую точку. Не пытаясь подняться, стал отталкиваться ногами от пола и таким макаром добрался до двери. Толик схватил его за воротник, выволок на крыльцо и подпер дверь подсвечником.

Створки содрогнулись от череды мощных ударов. Вылетели оставшиеся стекла. В оконце появилось лицо. Перекошенное и сморщенное, оно больше походило на лисью морду. В налитых кровью глазах плескалось безумие.

– Тремс! Тремс! Тремс! – забормотал идиот. – Авалс угоб! Теперь мы вас сожрем и не поперхнемся!

В другом оконце появилось еще одно лицо. Круглое, с пухлыми щеками и сложенными бантиком губами. Холодные глаза уставились на пришельцев.

– О, тише! – скороговоркой зашептал человек. – Королева может вас услышать! Она, знаете ли, опоздала, а Королева сказала… Чем ворон похож на конторку, господа-товарищи?!

– Заткнись ты со своим вороном, тремс!

Лица исчезли, а дверь снова содрогнулась от ударов. Томский навалился на подсвечник, а Корнилов решил действовать радикальнее. Он вскинул раструб огнемета.

– Толик, в сторону!

В дверь ударил столб огня. Изнутри послышались вопли. Юрий просунул раструб в выбитое оконце и продолжил поливать пламенем обитателей собора. Потом и вовсе отбросил ногой подсвечник, распахнул створки дверей и прочертил огненным карандашом несколько полукругов. Задымились деревянные фрагменты храмового декора.

Корнилов вошел в собор и принялся методично дезинфицировать его огнем. Вопли затихли. Психи, скорее всего, спрятались в свои потаенные норы.

– Вот так. С ними только так. – Юрий повернулся лицом к двери. – Теперь задумаются, прежде чем на нас переть.

Не успел он закончить эту фразу, как послышался звон металла. Корнилов вскрикнул и рухнул на крыльцо. Из темного проема дверей выкатился увесистый обломок мрамора – кто-то швырнул его в спину Юрия и попал в емкость для сжиженного газа. Пока Корнилов с ругательствами поднимался, на крыльцо с гиканьем выбежал рослый молодец в умопомрачительном наряде, состоявшем из кольчуги, шлема с пикой на верхушке, атласных красных брюк и желтых сафьяновых сапог с загнутыми вверх носами. Левая половина лица его не просто обгорела, а обуглилась до черноты. На месте правого глаза зияла красная дыра.

Псих размахивал тяжелым деревянным крестом и продолжал вопить что-то невразумительное. Он пнул ногой в ребра пытавшегося встать на ноги Юрия, и тот растянулся на крыльце.

Томский выстрелил, но впопыхах промахнулся. А вот Кипятку, оказавшемуся за спиной «богатыря», повезло больше – он впечатал приклад «калаша» между лопаток обгоревшего, и тот упал на Корнилова и тут же воспользовался моментом, отшвырнув крест и начав душить Юрия. Корнилов пытался отбиться – выдернул из ножен десантный нож и вонзил противнику в бок. Лезвие скользнуло по стальным кольцам кольчуги. Новый взмах ножа и… тот же результат.

А в проеме двери появились сразу несколько новых персонажей. Восемь мужчин разного возраста и телосложения, одетые во что пришлось: старинные камзолы, современные брюки, рясы священников, вязаные шапки и треуголки, штиблеты образца двадцать первого века, сандалии с обвитыми вокруг лодыжек кожаными ремнями, обычные кирзовые сапоги и просто резиновые шлепанцы. Общим у них было одно – глаза. Неподвижные, не реагирующие на внешние раздражители зрачки были зрачками слепцов. Судя по тому, что мужчины шли вереницей, положив руки на плечи идущего впереди, они действительно ничего не видели.

Странная процессия, не обращая внимания на шум, прошла мимо людей на крыльце, которые в изумлении не знали, что делать, спустилась по ступеням и растворилась в утреннем тумане, начавшем заполнять кремлевский двор.

– Вот те на! – Кипяток приставил ствол автомата к голове безумца, сидевшего на Корнилове. – Да сколько же вас здесь, бляха-муха!

Грохнул выстрел. Каша из мозгов брызнула Лехе в лицо, а псих в кольчуге упал на Юрия.

Корнилов сбросил с себя труп, сел.

– Что вообще здесь происходит, а, Громов?