Высшая степень обиды

– Нет, деперсонализационного расстройства не наблюдается. Наверное, нужно с самого начала… я постараюсь употреблять минимум специальных терминов. Итак: в нашем мозге несколько систем памяти, но когда мы испытываем шокирующий страх, всплеск адреналина активирует связку «гиппокамп плюс миндалевидное тело», чтобы прочно запомнить обстоятельства трагедии. Важна последовательность этих обстоятельств и сила влияния... Криз, который он воспринял, как вашу смерть, став «вспышкой памяти», затмил предыдущее событие с Алиной Сысоевой, и оно стало восприниматься, как фон. Не стерлось совсем… но ярче запомнилось более эмоционально-окрашенное – ваша «гибель». Эти два события несопоставимы для него по важности.

– Роза… Давлятовна… вы хотите сказать – Виктор забыл тот страстный поцелуй? Потерял память? Вы извините, конечно… но даже если это так… или вы по какой-то причине на самом деле поверили в это, то что это меняет в принципе, в нашей с ним истории?

– А меня на данный момент совершенно не интересует ваша с ним история – я предупреждала об этом. Я не даю оценок и не демонстрирую своего отношения, для меня важен исключительно пациент и его состояние. И нет – память он не терял. Но «вспышка» затмила фон. Поэтому большинство фоновых воспоминаний об эмоциональных событиях с участием Алины неточно и неполно… и мозг неосознанно заполняет имеющиеся пустоты – защищается. Воспоминания обновляются и меняются но, к сожалению, не смягчаются. Их качество усугубляется его чувством вины. Он насилует свою память в бесчисленных попытках вспомнить подробности тех ощущений…

– Приятных… – вырвалось нечаянно. Резко зажмурившись, я сдавила лоб пальцами. Боже… как стыдно!

– Я не собираюсь вести разговор в таком тоне, Зоя. Оставьте на минуту свои обиды, давайте беседовать конструктивно – вы хотите знать, зачем ему нужны эти подробности?

– Да, я хочу знать, – ровно ответила я.

– Чтобы понять мотивацию своих действий и оправдать их лично для себя – я уже говорила.

– Мотивация? Она в том, что он увлекся ею.

– Безусловно, – согласилась она.

– Что…? – мне показалось или я не расслышала?

– Безусловно – интерес был, но сексуальный характер его он с возмущением отрицает.

– А вы?

– А я – нет. Иначе его реакцией на поцелуй было бы возмущение и отторжение, а не ответный поцелуй. Но это реакция тела, а не желание разума, поэтому она тоже стала травматическим событием, когда действуют мощные инстинктивные механизмы, а сознательный контроль частично или полностью отсутствует. Его разум не принимает такой вариант. Поэтому еще до вашего криза он был выбит из привычного ощущения мира.

– Все-таки желание… Он восхищался ею, она вызывала в нем уважение, – вырвалось у меня с болью и обидой. И странное чувство – не стыд и не неловкость… но вдруг показалось, что зацикливаться на этом именно сейчас… мелковато как-то, что ли?

Роза помолчала, а потом мирно попросила:

– Подробнее, пожалуйста – откуда у вас эти сведения? Вы поможете мне понять…

– Сейчас… – я достала письмо и зачитала ей те самые части его, стараясь никак не выказывать эмоций. Конструктивно, так конструктивно – я способна и на это.

– На ум пришло… – вдруг задумчиво сказала она, – в селе, где выросли мои родители, есть солдатская могила времен Великой отечественной. Там шли сильные бои и на краю оврага наши, отступая, оставили заслон – пулеметчика. Солдат уничтожил почти роту фашистов, а потом подорвал вместе с собой еще двоих. Немцы, понесшие огромные потери, потерявшие соратников и друзей, взяли погибшего врага на плащ-палатку и отнесли в село. Заставили местных жителей вырыть могилу не где-нибудь, а на кладбище, найти гроб и даже пригнали священника. Немецкий офицер сказал речь и командовал салютным залпом. Это было уважение и восхищение мужеством врага. К чему я? Восхищение бывает разным…

Может быть, какие-то личностные качества девушки и показались ему достойными уважения, привлекая внимание и вызывая неосознанный интерес… Но то животное сексуальное восхищение, которое подозреваете вы, очень редко сочетается с уважением, извините уж теперь вы, Зоя.

– Но это его слова, это писала не я!

– А совершенно потерявшийся, дезориентированный своими же действиями мужчина, который отчаянно и честно пытался передать то, что чувствовал и старался оправдаться, не отрицая при этом своей вины... Сложно даже на сторонний взгляд, правда?

Не всегда даже в спокойном и уравновешенном состоянии мы можем грамотно подобрать слова, описывая свои чувства и эмоции. А он две недели насиловал свой мозг, пытаясь вызвать почти убийственные для него затухающие воспоминания, чтобы разобраться в себе. Фиксировал это на бумаге, потому что разум не справлялся, отрицая известную физиологическую реакцию. Он искал себе оправдание, потому что не мог поверить, что сделал это сознательно – настолько это было противно его натуре. Я склонна думать, что сексуальный интерес был неосознанным, скрытым.