Высшее наслаждение

Он заметил, что Берт побледнел, правда, быстро взял себя в руки и нагло, но вместе с тем виновато улыбнулся.

– Говори, ты имеешь отношение к убийству Амины?

– Нет! – Берт взволнованно зашевелился на диване, после снова затих. – Я любил вашу дочь и видел, как она отдаляется. Лишь в этом была моя ошибка. Но даже, если бы узнал о том, что у нее кто-то появился, никогда не сделал бы того, в чем вы меня обвиняете.

– Знаешь, если бы ты застрелил эту потаскуху, я бы тебе ничего не сделал. Понял бы твое право защитить свою честь. Но ты настолько жалок, что предпочел бы носить рога, вместо того чтобы наказать за измену.

– Вы жестоки, – прищурился Берт, не понимая, правду говорит тесть или злобно шутит. – Если бы я убил Амину, вы меня не пощадили бы.

– В этом ты прав, – согласился Абакян. – Но пристрелил бы я тебя с уважением.

Берт посмотрел на Нар, которая была настолько спокойна, что создавалось впечатление, будто она не слышит, о чем говорит ее отец. Но она, разумеется, не пропустила ни одного слова из сказанного, это было видно по блеску в глазах и едва заметной улыбке. Стерва, она ничего не боялась! В отличие от Берта, которого бросало в пот от страха, что тесть узнает, с кем именно у него был роман последние три месяца.

– Завтра, Альберт, ты подпишешь бумаги, в которых передаешь мне опеку над своим сыном.

– Что?! – Берт вскочил с дивана и сделал несколько шагов по направлению к Абакяну, но остановился, увидев насмешку в его взгляде. – Сын будет жить со мной, – сказал он важно и расслабленно. – И теперь я буду решать, как часто вы будете с ним встречаться.

– Не боишься…

– Не боюсь, – перебил тестя Берт и направился к двери, посчитав, что в этом доме ему больше нечего делать, потом остановился. – Знаю, что вы меня ни в грош не ставите, однако не пытайтесь отобрать у меня Саркиса. Не получится, у меня тоже есть зубы.

Он, не прощаясь, вышел из кабинета, и сразу же за громким хлопком двери послышался смех Нар.

– Ты разбудил в хомячке крысу, – она резко перестала смеяться. – Для чего?

– Хочу посмотреть, на что он способен.

– И?

– Безрассуден, раз осмелился противостоять, но глуп, потому что угрожал противнику, многократно превосходящему его в силе, – облизал пересохшие губы Абакян. – На словах смел, на деле трус.

– В точку, – Нар вытащила из сумочки портсигар, зажигалку и закурила.

– Затуши.

– Иначе что? – дерзко спросила Нар, словно забыла, с кем говорит.

– Иначе заставлю съесть эту сигарету, – спокойным тоном произнес Саркис.

Нар подошла к пепельнице, хотела сделать еще одну затяжку, но не посмела, заметив тяжелый взгляд отца, который непременно сдержал бы свое слово.

– Черт! – выругалась она, с остервенением бросив сигарету в пепельницу, отчего вокруг разлетелись искры, потом уже спокойно взяла ее двумя пальцами и потушила. – Прости. Не хочу ссориться с тобой, потому что понимаю, насколько тебе сейчас трудно. Смерть Амины тяжело принять, но…

– Дорогая, – Абакян взял дочь за руку, взглядом попросив ее замолчать, – дело не в этом, а скорее в том, как она умерла.

– Как потаскуха. Ты уже озвучил это несколько минут назад.

– Вот именно. В постели какого-то мужика. Голая.

– Говорят, она его любила, – Нар нахмурилась и отвела взгляд в сторону, словно думала о других вещах.

– Она была замужем. И не имела права смотреть на других мужчин!

– Ты сейчас говоришь об Амине или о моей матери, которая наставила тебе рога, как и моя сестренка своему мужу? – спросила она и вздрогнула от хлесткой пощечины. – О, да! Бить женщин ты умеешь.

– Не смей говорить со мной в подобном тоне.

– Тогда снова ударь меня, потому что я не намерена останавливаться, – ответила Нар, подошла к столику, где стояли семейные фото, и взяла одну из рамок. – Если бы он не погиб в ту ночь, ты был бы другим, – она рассматривала снимок, на котором запечатлели «троицу Абакянов», как называли Нар, ее брата-близнеца Артура и малышку Амину.

Присев на диван, Нар всмотрелась в счастливые лица. Фото было сделано за несколько дней до трагедии, унесшей жизнь ее брата. Нар помнила тот злополучный вечер в мельчайших подробностях, ей ведь на тот момент было уже больше десяти. Мать и отец ругались в этом кабинете. Нар и Артур подслушивали у двери, вздрагивая от их криков. Мать говорила, что любит другого и собирается уйти к нему, отец хлестал ее по щекам. Они оскорбляли друг друга, выкрикивали проклятия, после слышалась возня, глухие удары, стоны, плач. Они оба были нетрезвыми и совершенно не контролировали ни свои действия, ни слова. Потом отец вылетел из кабинета, не заметив детей, в страхе прижавшихся к стене, и побежал в соседнее крыло, что-то бормоча себе под нос. Мать быстро потащила близнецов во двор, где у главного входа стояла машина, вырвала из рук няни плачущую Амину и усадила ее на заднее сиденье.

– Нар, придержи сестру, – сказала она. – Артур, ты впереди. Быстрее!