Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются

Даже мы удивленно на него уставились. Крыс отпустил прутья клетки, переводя взгляд с наставника на нас и обратно на наставника, и невинно поинтересовался:

— А разве нет?

— Конечно, есть! — возмущенно загалдели мы.

— Чур я первая выступаю! — запрыгала разом просохшая от слез Лейя, вырвала у кого-то из рук зелененький платочек и полезла на помост, установленный специально для праздника.

— И чего она будет петь? — заинтересованно проводила ее взглядом Алия.

— Какая разница? — замороженным голосом откликнулась я, леденея от дурных предчувствий. — Мы следующие. — Показав кулак Гомункулу, я пригрозила: — Ты тоже пойдешь, провокатор!

— Петь будут все! — отмахнул лапкой крыс и забегал по клетке. — Дайте мне бумагу! Дайте мне чернила! Я должен набросать текст и ноты!

Лейя тем временем, взгромоздившись на помост, просто лучилась счастьем. Завязав на голове платочек и подперев пальцем щеку, она закатила глаза и стала дура дурой.

— О! Щас споет! — подтолкнула меня локтем Алия. Директор тоже с интересом смотрел на мавку. Лейя вздохнула и, прыгнув козочкой, выдала шедевр:

Говорила мама мне, клятвы есть обманные, да напрасно

тратила слова,Затыкала уши я, я ее не слушала и архон с собою не брала!Ах, мамочка, на саночках каталась я не с тем!Обещал мне Ванечка за поцелуй по пряничку,Ах, я ему поверила зачем?Бусы в магазине я покупала синие и платок зеленый, как трава,Но в сапогах сафьяновых зря ждала Степана я,Ах, мама, мама, как же ты была права!Ах, мамочка, на саночках каталась я не с тем!Мне Сережка хвастался, что он будет свататься,Ах, я ему поверила, зачем? —

звонко впечатав каблучок в сцену, Лейя отвесила всем земной поклон. Присутствующая нечисть зааплодировала, а Офелия Марковна побагровела, словно ей рассказали сальный анекдотец.

— Давайте, закрепляйте успех, — пробурчал Гомункул и сунул мне сзади в кулак записку. Мы с Алией двумя неуверенно покачивающимися упырями полезли на помост, оттирая с него окрыленную успехом мавку, славшую всем воздушные поцелуйчики.

— Мы только еще не спелись, — пробасила Алия, косясь в записку. Я быстро пробежалась глазами по микроскопическим буковкам и, выдав зубастую улыбку, жизнерадостно завопила, а школьные музыканты подхватили мотив:

Позвала меня подруга: «Слышишь, выходи!Школой выданный архон тоже прихвати!Понаехали купцы, барахлом трясут,За товар заморский свой дорого берут».Я дела все побросала, золото сгребла,Ведь давно уже с купцами дел я не вела,Но «забыла» свой архон в кошелек вложить,

Ведь навьи дети не умеют без обмана жить!Знают взрослые и дети:Обещанья нечисти — слова на ветер!Кто без клятвы на архоне наше золото берет,Или дурачок с рожденья, или просто идиот!Мы вдвоем с моей подругой по рядам пойдем,Поторгуемся с купцами, спеси с них собьем,За обновки наши станем золотом платить,Но навьи дети не умеют без обмана жить!Вот полез купец в кошель, и глаза на лоб,Вместо золота лежит там лишь дохлый клоп,

Что орешь ты, дурачина, я ведь не клялась,Что наутро весь барыш не превратится в грязь!

Мавка не выдержала, завизжала и, ухватив с собою парней, устроила под помостом плясовую:

Знают взрослые и дети:Обещанья нечисти — слова на ветер!Кто без клятвы на архоне наше золото берет,Или дурачок с рожденья, или просто идиот!Вот!

Офелия Марковна, стойко перенеся вид развратного веселья, нервно глянула на кашлянувшего Феофилакта Транквиллиновича, спросившего:

— И какая из всего этого следует мораль?

— Мораль щас будет! — уверил его крыс, выходя из клетки с видом князя, несправедливо осужденного, но добившегося свободы. Он кивнул Феферу, и тот, подхватив лиру, начал ему аккомпанировать: