Высшие цели. Грани судеб (СИ)

- Но я и так стараюсь, - Тамара нахохлилась, водя кончиком пальца по ободку чашки. Разговор был тяжелым, правдивым, словно это не ей открыли душу, а наоборот - вывернули напоказ ее.

- Ты слишком много жалеешь себя, Тамара, - бесстрастно сказал Даниил. - Ты несешь венец мученицы и раз за разом возвращаешься, чтобы снова убедиться в том, что он все еще на тебе. Это самое бессмысленное действие, которое можно придумать в такой ситуации.

- Это не так! - возмутилась девушка.

- Именно так, - покачал головой оборотень, - иначе бы ты вчера не нарвалась на своего Ваню. Ты боишься выйти из этого круга, боишься остаться одна. Но самое главное, ты боишься, что без всего этого ты станешь никем, что тебе нечем и незачем будет жить. Потому что твой муж поглотил тебя, и ты сама уже не понимаешь, кто ты и чего хочешь. Но только ему на это наплевать. Это не он не может без тебя, это ты - никто без него.

Даниил говорил холодно и жестоко, безжалостно попадая в точку каждым словом и заставляя все внутри сворачиваться в клубок.

- Я не хочу сделать тебе больно, - сказал оборотень. - Я просто перечисляю тебе все то, на что ты упорно закрываешь глаза. Но страх жить дальше не повод заменять саму жизнь на иллюзию. И не повод отгораживаться. Потому что люди, которые тебя окружают, пришли в твой мир не просто так. - Он сморгнул и склонил голову, прислушиваясь, потом констатировал: - Марьяна вернулась. Что-то там топчется внизу, наверное, почувствовала, что мы приехали.

- В общем, Тамара, не обессудь, но мы поговорили с твоим бывшим мужем, - нахмурившись, продолжил Святослав. - Надеюсь, что он все понял и сам больше к тебе не полезет. Но с этого момента ты прекращаешь заниматься ерундой и играть в благотворительность, - он показал взглядом на подоконник, где стопочкой лежали платежки за квартиру Вани, его матери и ее, и Тамара запоздало поняла, как они узнали адрес ее свекрови. - Этим ты лишаешь своего мужа шанса встать на ноги, ему слишком просто и легко живется, чтобы что-то менять в своей жизни. Мы сделали, что смогли, но принуждать тебя никто не собирается. Дальше выбор за тобой. Ты можешь строить новую жизнь, а можешь вернуть все на круги своя. Это твое право.

Тамара опустила лоб на сцепленные ладони. Все честно, прямо и наотмашь. В духе Даниила и Святослава. Особенно Даниила. Но разозлились на нее оба, хотя и не показывали. Они сказали чистую правду и во всем были правы. Только почему же чувство-то внутри, словно ее раздели у позорного столба перед всей площадью? Так противно, муторно и тревожно, как будто из-под ног снова выбили опору.

***

Тамара промолчала все дорогу до Белой Тони. Она так и не позавтракала, дома ее несколько раз вывернуло наизнанку, будто все ее существо отказывалось принимать слова, сказанные друзьями, и теперь мутило и лихорадило. С Марийкой она успела перекинуться только парой слов и взять у нее ключи (а то Данила на полном серьезе собирался закрывать дверь тем же путем, что и открыл), после вниманием связной завладели давние знакомые.

Поменявшись с обрадованной Милой местами, Тамара пересела назад, к радости Алтая поставила переноску с Инеем на сидение рядом, и, притянув колени к груди, забилась в угол у окна, так, чтобы сидящий за рулем оборотень не мог видеть ее даже в зеркало. Ей нужно было подумать.

Купленный в первом попавшимся салоне телефон валялся на сумке рядом с истрепанной записной книжкой. Выстроенный эмоциональный заслон не смог бы, наверное, сейчас пробить и Айдар, а Данила и не пытался - он просто гнал машину сквозь ливень и даже не скрывался: Тамара отчетливо чувствовала его досаду, злость и раздражение. У Святослава к этому коктейлю примешивалось еще что-то теплое, очень похожее на участие. А Мила искрилась одновременно радостью и обидой - оборотень почти не обращал на нее внимания, но все-таки был рядом. Теперь ее эмоции чувствовались урывками - то пропадая, то возникая вновь. Словно что-то огромное настраивалось на волну, периодически создавая помехи.

А сама Тамара ощущала дикую смесь стыда, опустошения и неприятия. Она чувствовала себя плохой актрисой, долгое время разыгрывавшей спектакль, на потеху давно все понявшим зрителям. Очень хотелось спрятаться и забыть все, как страшный сон. Отмотать время назад лет на семь и начать все с начала. Или не начинать вовсе.

Самым сложным оказалось принять свою ошибку.

Закрыть прошлое и начать жизнь с чистого листа означало признать, что предыдущие годы прошли даром. Пока она цеплялась за мужа, лелеяла свой крест, все казалось более-менее осмысленным. Теперь же очевидным было то, что Тамара своими руками уничтожила собственную молодость ради иллюзий. И вернуть уже было ничего нельзя.

А еще это означало, что любые события создаются ее руками, и что никто не виноват в ее ошибках. А еще принять то, что все можно было бы изменить уже очень-очень давно, а она предпочла быть слепой.