Высший класс

В ящиках в отличие от шкафа царил полнейший, но совершенно не вдохновляющий покопаться в нем хаос из все тех же пузырьков, тюбиков из-под крема и прочего мелкого хлама. Гордеев задвинул их обратно: больше искать здесь было нечего и негде. Помимо софы, туалетного столика и шкафа в Дианиной комнате не было абсолютно ничего, даже письменного стола. Пушистый ковер на полу, под который тоже ничего не спрячешь. Юрий Петрович еще раз обвел глазами эту сверхлаконичную, почти не жилую обстановку и уже шагнул было к двери, когда с той стороны в нее кто-то тихонечко постучал.

— Да-да! — машинально отозвался адвокат, уверенный, что сейчас увидит если и не академика, то мать Дианы. И в следующую секунду замер от изумления: на пороге стояла молодая девушка со столь ярко выраженной восточной внешностью, что обычная одежда, поверх которой был накинут фартук, смотрелась на ней почти дико: к подобному личику более всего подошло бы какое-нибудь кимоно, расписанное драконами…

— Прошу меня простить, — негромко произнесла она удивительно ровным, лишенным интонаций голосом, — но мне необходимо кое-что вам отдать…

— В-вы кто? — опомнился Гордеев. И тут же смутился, поняв, что вопрос прозвучал не вполне вежливо.

Девушка не обратила на это ни малейшего внимания.

— Можете называть меня Линой, здесь все меня так зовут. Я помощница по хозяйству господ Гродневых… Я живу здесь довольно давно.

— Как давно? — Юрий Петрович успел избавиться от неловкости и теперь заинтересованно разглядывал здешнюю прислугу.

— Если это важно, то четыре года, — вежливо ответила она. — Я должна отдать вам то, что вы ищете, но хозяин знать не должен…

Неуловимо гибким движением Лина извлекла откуда-то из-за фартука довольно объемистую общую тетрадь, корочки которой крепились стальной спиралькой. — Вы ведь это ищете? Это дневник Дианы…

— Откуда он у вас? — поинтересовался Гордеев, забирая тетрадь из рук Лины. И невольно оглядел комнату еще раз, дабы убедиться, что спрятать здесь свой дневник Диана действительно не могла… Следовательно, эта восточная красотка поверенная в делах девушки?

Но Лина словно прочла его мысли и все так же невыразительно покачала головой:

— Когда пришли из милиции, я забрала тетрадь отсюда и перепрятала. Нельзя, чтоб это попало к ним в руки. Вы — другое дело, вы будете ее искать, возможно, это вам пригодится.

Девушка неожиданно скользнула мимо адвоката к дивану и подняла с пола игрушечное чудище. Перевернув его на глазах изумленного Гордеева вниз головой, она провела рукой по спине игрушки, и та неожиданно распалась или, точнее, распоролась надвое.

— Дневник был здесь, — произнесла Лина и, помолчав, добавила: — Я его не читала. Мне это не нужно, я и так знаю все, что не знает хозяин.

Юрий Петрович посмотрел на Лину вопросительно, но спросить, откуда и что именно она знает, не успел, она снова опередила его:

— Моя старшая сестра работает менеджером игорного зала в клубе «Техас», — и снова добавила не с просительной, а с утвердительной интонацией: — Хозяин ничего знать не должен.

Только когда за Линой закрылась дверь, Юрий Петрович Гордеев сообразил, что за все время общения с этой «китаяночкой» он едва ли произнес вслух пару-тройку слов… Ну и ну!

Он решительно вышел из комнаты и постучал в дверь кабинета Гроднева.

Обстановка этой комнаты разительно отличалась от Дианиной. И дело было не в том, что там обитала девушка, а здесь — пожилой мужчина. Просто никаким, тем более холодным и педантичным порядком тут и близко не пахло. Гордеев подумал, что кабинет, несмотря на заваленный бумагами стол со старомодной лампой, на стопки книг, лежащих прямо на полу, хотя две стены комнаты занимали книжные полки, местами свободные, выглядел на удивление обжитым и уютным.

Усевшись в продавленное, но удобное кожаное кресло, он некоторое время наблюдал за академиком, мечущимся по довольно просторному помещению туда-сюда и горячо что-то говорившему. Честно говоря, Гордеев хозяина не слушал, продолжая исподтишка рассматривать кабинет, словно вынырнувший из фильмов тридцатых годов, посвященных советским ученым… Собственно говоря, мнение Кирилла Александровича о его «дитяти» Гордеева не интересовало. Он просто так, из чистого любопытства, собирался задать ему всего один вопрос. И, дождавшись первой же паузы в горестном монологе академика, как можно небрежнее спросил:

— Кстати, я там у вас в коридоре видел какую-то девушку, абсолютную китаяночку…

— Что? — Гроднев некоторое время смотрел на адвоката, замерев посреди комнаты и, видимо, соображая, о чем тот его спрашивает. — А-а-а! Это Лина…

Нет, она не китаянка, она кореянка… Ее отец работал у меня в лаборатории, погиб несколько лет назад…

— А как она попала к вам?

— У них детей восемь человек, половина совсем малышами остались, — вздохнул академик. — Лину я пригласил к нам, она почти член семьи… — И, помолчав, добавил: — Во всяком случае, для меня. — Он посмотрел на адвоката чуть внимательнее. — Если вы полагаете, что Лина может что-то знать о Диночке — нет. Они… Они не слишком дружили…