Высший пилотаж

Она глянула вниз. Ничего… нет больше земли… только белая клубящаяся пена, словно мыльные пузыри… Ничего больше нет — они вдвоем во всем мире… И они вольны, как птицы. Ее охватил радостный азарт. Она летит! И не боится этой головокружительной высоты! Наоборот — ей хочется взмыть еще выше, навстречу солнечным лучам. Только оно не сумеет опалить ей крылья, как Икару. У нее прочная защита: серебристый металл и отважный летчик.

— Еще… — попросила она. — Еще…

— Не боишься?

— Нет!

— Тебе нравится?

— Спасибо! Это чудесно…

Иона довольно ухмыльнулся:

— Бери все, сколько сможешь… Мне не жалко… Хочешь еще вон то облако?

— Да!

— А это?

— Я не слишком жадничаю?

— Нет!

— Хочу!

Сколько они кружили в этом небе? В ее небе! Маша совершенно потеряла счет времени. Здесь, где царила бескрайняя бесконечность, время исчислялось не часами, а вечностью. Земное притяжение, всю жизнь имевшее над ней непреодолимую власть, вдруг утратило свою силу. Она преодолела его, оторвалась наконец от земной тверди, обрела свободу и незнакомую доселе власть — парить по собственной воле в воздушной стихии, покорять ее… И все это дал ей Иона.

Все новобрачные стремятся отправиться в свадебное путешествие, побыть наедине в новом незнакомом месте, оторваться от привычного уклада жизни и окунуться в рукотворную сказку. Но никому из них еще не пришло в голову совершить это путешествие в небо. Оставить внизу земную суету и затеряться среди облаков. Все влюбленные мечтают, чтобы их души соединились в вечном полете во вселенной, а они на самом деле — летят!

Глава 10

Пир на весь мир

Длинные столы, покрытые льняными скатертями, были расставлены прямо в саду. Наливная антоновка и краснобокий ранет свешивались с тяжелых ветвей прямо над головами собравшихся на свадебный пир. При желании можно было протянуть руку и сорвать спелое яблочко с дерева.

Но не до простого яблочка, когда ломятся столы от невиданных яств. Пышный свадебный каравай изукрашен вылепленными из теста розами и магнолиями. Они, словно живые, сплетаются светлым венком на его темно-золотистой медовой поверхности. Разве это хлеб? Разве можно отважиться разрезать такую красоту и отправить в рот? Его целую ночь выпекали приглашенные мастерицы, тихо напевая обрядовую песнь:

Валю, валю каравайС руки правой на левую,В богатую сторону взойди, наш каравай,Выше печи каменной,Выше столба точеного,Выше колечка золоченого…

А традиционный курник — давно позабытый современниками король пирогов? В его многослойной начинке и куриное мясо, и петушиные гребешки, и грибки белые, и каша гречневая, и яйца рубленые. Аппетитная золотистая корочка так и просится на язычок, а духовитый парок, поднимаясь над царь-пирогом, щекочет ноздри, дразнит, раззадоривает…

А перед женихом с невестою на почетном месте — крендель свадебный. По краям — кружева резные, поверху — фигурки лепные. Плывут два лебедя, два голубка воркуют, два бутона вместе сплетаются… В одной печи тесто пеклось, а все оттенки разные: и белые, как лен, и желтые, как янтарь, и коричневатые, как яшма самородная…

А там и гусь с антоновкой в белом вине запеченный, и поросята фаршированные, и кулебяки с рыбою, с грибочками, и расстегаи самые разные — чего душа пожелает. Осетры заливные огромные, краснорыбица со «слезкой», икра черная да красная в больших чашах серебряных, пампушки, ватрушки, пирожки… А уж солений да маринадов! И огурчики хрустящие, и грузди черные да белые, и капустка белоснежная… Слюнки текут, да глаза разбегаются. Исстари у нас гулять широко умели да покушать всласть любили. Особенно под водочку — чистую слезу, под питье медовое, забористое. Ну, а для тех, кто от благ цивилизации оторваться не в силах, — виски, коньяки, джины и шампанское.

Маша сидела во главе стола рядом с Ионой и пыталась осмыслить только что сказанные им слова. Оказывается, он хозяин всего этого великолепия. И огромный особняк, скрытый в Подмосковье от чужих глаз высоким забором, и аэроклуб со всеми этими самолетами, вертолетами — все это его… Маше такое богатство казалось просто невозможным. Так короли жили или принцы… Выходит, теперь и она принцесса? Иона сказал, что она тоже полноправная хозяйка…

В голове не укладывается… И почему он молчал до сих пор? Боялся, что Маша не человека выберет, а жизнь безбедную? Неужели он так плохо о ней думал? Хотя, наверное, встречались ему такие женщины, вот и опасался Иона неискренности, не хотел афишировать прежде времени свое истинное положение. Вон и у мамы вид слегка ошалелый. Она им квартиру свою предлагала, на дачу перебраться собиралась… а тут дом как замок. Наверное, стыдится теперь своего жалкого приданого… Но Иона принял его по обряду, словно безмерно щедрый дар… для бедной мамочки и вправду дорогой и щедрый… Она так гордилась этими тюками и коробками, вся сияла от счастья, передавая их будущей свекрови…

А свекровь через стол перегнулась, шепнула удивленно: