Высший пилотаж киллера

Я вспомнил глаза Запашной, когда мы в ресторане говорили о Веточке, и почувствовал фальшь. Едва я начинал вникать в слова, которые произносил этот типчик, который уютно устроился передо мной с тазом горячей воды, у меня прямо закладывало уши. Хотя я не очень музыкален, мне начинало казаться, что мне вой бензопилы нагло пытаются выдать за пение скрипки.

Я разозлился снова, уже в который раз. Он это почувствовал. Я процедил:

– Послушай, Костя, все может быть гораздо сложнее, чем ты тут мне выписываешь. Они могли дружить – Веточка и Клава, одна из них могла отступить, потому что считалась с чувствами подруги…

Я поднялся, прошелся по кабинету. Нужно было, кажется, попробовать еще раз.

– Костя, мне не кажется, что ты говоришь дело. Попробуй еще раз. Помимо личных, тут были какие-то другие отношения? Например, служебные или формально-приятельские?

– У Барчука с Клавой?

– И у него с Клавой, и у него с Веточкой?

Он посмотрел на меня, как на придурка. Может, я и в самом деле спрашивал о чем-то, чего не бывает на свете? Например, о дружбе начальника и подчиненной? Или я неправильно задал вопрос?

– Подумай, не могла Веточка – или Клава – узнать о Барчуке что-то такое, что поставило бы его в неприятное положение. Например, перед владельцами вашей конторы, о которых тебе, как ты говорил, ничего неизвестно.

Он наконец-то понял.

– А, так вы хотите узнать, не шантажировала ли Клавдия чем-то… Нет. Она из той породы исполнительных девушек, что на работе переступят через труп в кабинете шефа и даже не подумают, что на этом можно выторговать себе какие-нибудь привилегии. – Он хмыкнул, его развеселила придуманная им аналогия. Он подумал еще немного. – Вот в чувствах всяких или в игре типа любит-не-любит она действительно разбиралась. Но тут Барчука невозможно шантажировать, он не женат.

– А Веточка?

– Она не стала бы шантажировать, а приготовила бы материал…

Мы оба замерли, пораженные его словами. Причем мне показалось, он сам здорово испугался своей догадки. Вернее, испугался того, что эта догадка попала ко мне.

– Нет, я хотел сказать… – начал было он, но я не дал ему договорить.

– Значит, материал мог быть?

Он развел руками так энергично, что вода в тазу слегка плеснулась.

– Но ведь материала нет.

– Откуда ты знаешь?

Он серьезно и почти жестко посмотрел мне в глаза.

– Если бы он был, он бы давно уже всплыл. Да я бы сам, если бы он был, дал ему ход. Пусть даже для этого пришлось бы…

Он умолк.

– Ну, договаривай, – подбодрил его я. – Пусть даже для этого пришлось бы утопить Барчука – это ты хотел сказать?

Он не сделал ни одного жеста, подтверждающего мои слова, но и не отрицал ничего. Я внимательно посмотрел на него и понял, что на этот раз он говорил правду. Такой не остановится. Вот только было еще одно соображение…

– Да, – сказал я раздельно, – ты бы дал ход уже подготовленному материалу. Но для этого нужно не сидеть в тазу с кипятком, а бегать. Таз – это только для литераторов, как я слышал, а в твоей профессии полагается как-то иначе добывать результат.

Глава 38

Я почти час ходил по Прилипале, разговаривал с людьми, представляясь сотрудником особого подразделения секьюрити, что и давало мне возможность избежать нежелательных расспросов.

Но почти никто ничего не мог сказать ни о Клавдии, ни о том, как именно она исчезла в свой отпуск. Предположение, что ее отгулы странно совпали с отсутствием Барчука, вызывало кривые ухмылки, но в них было не больше информации, чем в рисунке обоев на стенах этого заведения.

Наконец мне это надоело, да и время поджимало. Мне еще следовало вернуться в дом Аркадии, вооружиться, выучить район предполагаемых боевых действий и успеть засесть в засаду до прибытия ментов, которые, вероятно, по своей очень крепкой традиции займут позиции за два часа до операции, то есть к десяти вечера.

Поэтому я просто прошел к секретарше, сел напротив, убедился, что все посетители, которые могли шататься по коридору, распихались по кабинетам, и сказал напрямик:

– Значит, так, вы – моя последняя надежда.

Девушка смотрела на меня с опаской. Но в ее глазах читалось и заметное любопытство, к тому же я ей нравился, она не чувствовала, что я был опасным, а значит, разговор у нас мог получиться.

– Разве бывает, чтобы секретарь исчез со своего места, а никто даже предположительно не знал, куда именно он подевался?

Она улыбнулась, совсем не к месту, и тряхнула кудряшками.

– Нет, конечно. Это невозможно, – ответила она. – У хорошего секретаря такая куча знакомых, что кто-то обязательно что-то знает.

– А если все происходит внезапно, в течение пары часов?

Она снова мотнула головой.

– Тогда знает подруга. Не бывает такого, чтобы подруга не знала всего.

Я подумал, достал записную книжку и накрутил номер телефона Клавдии. Когда в трубке раздался незнакомый голос, я мигом представил себе одинокую женскую фигуру, которая ждала Клавдию ровно в десять из ресторана в большом окне хрущевки на третьем этаже. И голос и фигура вполне совпадали.