Выстрелы на пустоши

– Вообще ни хрена. По крайней мере, после смерти священника. Джейс надеялся занять, получить аванс… Открыл бутылочку бурбона, мы выпили за будущее, а потом приехал тот коп, и все пошло наперекосяк.

У Мартина перехватывает дыхание.

– Коп? – еле выдавливает он. – Какой еще коп?

– Не Робби. Один беллингтонский говнюк, жирный такой.

– Херб Уокер? Что он от вас хотел?

– У этого ублюдка была пушка. Вытащил и заставил отвести себя к остаткам гаража. Я боялась, он нас пристрелит.

– А потом?

– Его схватили Жнецы. Его и Джейса. Увезли обоих в полицейской машине, а чуть позже вернулись за своими байками. Джейсовский тоже забрали.

Мартин стремительно перебирает в уме факты. Травка. Священник. Жнецы. Прошлое воскресенье. Уокер.

– Так ты здесь одна с воскресенья? – спрашивает Дедуля. – Бедняжка.

Она кивает.

– Вчера закончилась вода. Я собиралась пойти к Снаучу, но уходить не хотелось, вдруг… – Шазза всхлипывает, пытаясь удержать слезы. – Вдруг Джейс вернулся бы, вдруг бы его отпустили.

Мартин бросает взгляд на Дедулю. На лице старика большими буквами написано сочувствие. Лицо женщины выражает упрямую надежду.

– Шазза, послушай: Уокер мертв. Считается, что он в ту самую ночь совершил самоубийство. То есть в воскресенье. О Джейсоне никто ничего не слышал. Возможно, с ним все хорошо.

Новость об Уокере окончательно добивает Шаззу. Она полностью расклеивается и в открытую рыдает, мысленно хороня своего партнера.

Харрис осторожно вынимает у нее из рук дробовик и разряжает, выкладывая патроны на землю, после чего распахивает объятия. Шазза падает в них, как ребенок, которого утешает дед. Мартин смотрит, но не видит. Ум занят другим и прокручивает сценарий за сценарием, ища правдоподобный. Джейсон растит травку, но у него нет денег. Каким-то боком к марихуане причастен Свифт, снабжавший Джейсона средствами. А еще Жнецы, которые похитили Уокера и Джейсона. Уокера толкнули на самоубийство? Или просто прикончили? Твою мать!

В тишине, еще больше подчеркиваемой рыданиями Шаззы, возникает новый звук: урчание автомобильного мотора. Звук приближается. Мартин обходит свою машину из проката и подбирает дробовик. Дедуля вроде бы вынул патроны? Не важно. Мартин захлопывает ружье. Для блефа и так сгодится.

Последняя волна звука, и машина, перевалив невысокий пригорок, оказывается во дворе. За рулем сидит Джек Гофинг. Он и еще двое мужчин выходят. Одному под пятьдесят, по костюму сразу видно: полицейский в штатском. Более молодой держит расчехленный пистолет, опустив дулом вниз. Похоже, парень серьезный, лучше не шутить. Мартин кладет дробовик на землю и поднимает руки, отметая всякие сомнения в своем миролюбии.

– Вы Шэрон Янг? – спрашивает мужчина постарше, словно не замечая Мартина и Дедулю.

Шазза кивает.

– Отлично. Я Клаус Ванденбрак, из полиции. Ваш партнер Джейсон Мур помогает нам в расследовании. Просил передать, что жив и здоров.

Шазза молча обливается слезами, повиснув на руках у Дедули.

– Ты Скарсден? – рявкает коп, в упор глядя на Мартина.

– Да, это я.

– Побывал там? – Полицейский махает головой в сторону сгоревшего гаража с марихуаной, но взгляда от Мартина не отводит.

– Да, заглянули.

– И как впечатления?

– Обычный гараж, погибший в огне.

– Браво! – зловеще улыбается коп. – Понял, что там было?

– Ну да. Марихуана. Неплохая такая плантация. Поливалась водой из «Истоков».

– Умница. Собираешься опубликовать?

Гофинг качает головой, подсказывая: ответь «нет».

– Есть причины для обратного?

– Сотни. Включая обвинение в попытке помешать расследованию. Так что выбирай.

– Значит, не буду публиковать. Ни слова. Пока. Но когда придет время, когда вы выведете Жнецов на чистую воду, я бы хотел иметь доступ к инсайдерской информации. Согласны?

Лицо полицейского вспыхивает гневом, Джек Гофинг недовольно хмурится.

– Разве кто-то говорил о Жнецах?

– Я говорил. Как по-вашему, зачем я здесь? Итак, заключаем сделку или нет?

Молодой полицейский чуть в стороне прячет пистолет в кобуру и снимает с пояса наручники.

– Босс, может, закуем его?

Ванденбрак качает головой, продолжая сверлить Мартина взглядом, будто хочет влезть в душу прямо с ногами.

– Нет, – говорит он наконец. – Вот тебе сделка, Скарсден. Ты рассказываешь все, что знаешь. Все без остатка. А взамен я не арестовываю тебя прямо здесь и сейчас. И если мне это будет на руку и не помешает работе, мы введем тебя в курс дела. Когда придет время.

– Что ж, вполне честно.

– Значит, заметано. Херб Уокер был твоим источником?

– Все хорошо, Мартин, – вмешивается Джек Гофинг. – Клаус знает, что ты не виноват в смерти Уокера.

– Я не разглашаю свои источники, – качает головой Мартин. – С вами будет так же… когда придет время, – отвечает он полицейскому его же словами. – Что вам известно о смерти Уокера?

Лицо Ванденбрака трудно «прочесть», однако не потому, что оно бесстрастно. Наоборот, на нем отражается чересчур многое: гнев и удивление, раздражение и скорбь накатывают, сменяя друг друга. В конце концов раздражение выигрывает.