Выстрелы в Сараево

Если бы мы располагали документами, что АИВ был членом масонской ложи, то, разумеется, многое в его карьере можно было бы объяснить этим обстоятельством. Но пока все говорит об обратном. Уверен, что он не мог нарушить клятву, данную еще во время русско-японской войны:

Я, нижеподписавшийся, дал эту подписку в том, что ни к каким тайным обществам, думам, управам и прочим, под каким бы они названием ни существовали, я не принадлежал и принадлежать не буду и что не только членом этих обществ по обязательству, клятвам или через честное слово не был, но и не посещал и даже не знал о них и через подговоры как об обществах, так и о членах тоже ничего не знаю и обязательств и клятв никаких не давал.

Александр Верховский.

Деревня Куаньдятунь 8 августа 1905 года[160]

.

Автор: — Это не клятва, а подписка, и само ее существование более чем странно. Тому только одно объяснение: он еще с юности был под подозрением в принадлежности к масонству и выстроил такую вот линию защиты.

Ю. Сербский

: — Это ваша трактовка, чересчур вольная. Мне же ничего неизвестно о знакомстве АИВ с Гучковым, Милюковым, Терещенко и прочими масонами до белградской командировки. Они относились к будущему военному министру крайне отрицательно, чего не могло быть в среде масонов, где девизом служит: один за всех, все за одного. После Николаевской академии он служил в Выборге, и ему было тогда не до масонов. С ними он начал встречаться в Петрограде уже во время войны. Но вот с известным общественным деятелем Ковалевским (точнее с братьями Ковалевскими) была знакома его матушка Ольга Николаевна Колошина. Как это все увязать, пока не знаю… Пару лет назад я связывался со специалистом по масонской тематике Б. А. Старковым. Он работал в архивах и видел донесения Артамонова. Фамилию Верховского он в делах не встречал. Разумеется, он не мог охватить все архивные источники, часть которых засекречена по сей день.

Был ли Александр Иванович куратором «Черной руки»? В личном архиве таких сведений нет. О знакомстве с братьями Ковалевскими есть в книге «На трудном перевале»:

Хозяин, Евграф Ковалевский, взял на себя обязанности председателя. Рядом с ним расположился на диване и приготовился слушать его брат, известный ученый, член Государственного совета, маститый старик Максим Ковалевский; братья были богатыми помещиками в Центральной России. Пришел член военной комиссии Думы Энгельгардт, смоленский помещик, приятный в обращении, мило улыбающийся. Штатский сюртук более подходил к нему, чем мундир военного

[161].

Ольга Николаевна оставила богатый личный архив, личные дневники и проч., но некоторые моменты ее биографии остаются загадкой. Я пытался найти подробности ее связей с Ковалевскими, но безрезультатно. Нельзя исключать, что вместе с женой Ковалевского Ольга Колошина обучалась в пансионе. Родства точно нет. От тех времен у нас сохранился роман Софьи Ковалевской «Нигилистка» (автобиографический, 1906 года издания), с чьим-то автографом, да сведения о том, что она была любовницей М. М. Ковалевского.