Выцветающий призрак

В голове только крутилось, что на агентствах теперь точно придется ставить крест — у нее нет других фотографий, и нет возможностей их сделать. Значит, остаются только кастинги. Если кто-то, спустя недели, в потоке увидит ее фото и схватится за голову «Ах, какая красавица! Срочно ее на съемки!» — этой красавицы больше нет. Плохо, плохо… Хотя девушку не покидало ощущение, что никто ее не позовет, и никому она не нужна в этом Сеуле.

Наконец, мастер что-то одобрительно пробормотала.

И развернула ее к зеркалу.

Захарина обомлела.

Это действительно была другая она. Шоколадный оттенок делал кожу белее и аристократичнее, как-то прозрачнее, а глаза — более глубокими и темными. На ней была кофта с приспущенными плечами, и ключицы выглядели хрупкими, тонкими. Сама Лиза казалась более женственной. Она даже и представить не могла, что способна быть такой.

Девушка в полузабытье поблагодарила мастера бесконечное число раз, а затем еще столько же; и поклонилась, и еще поблагодарила — все это, не переставая таращиться в зеркало, — и вышла в вечернюю толпу совершенно ошеломленной. Она шла и чувствовала себя по-другому. И даже замечала, что на нее оборачиваются. Ничего себе. Ничего себе.

Параллельно в мозгу пощелкивал калькулятор, сводя баланс между дебетом и кредитом, — но оно того стоило.

Если бы и работа еще была.

Но утром среди объявлений Лиза увидела только вакансию модели на боди-арт.

Это могло быть подвохом. Или нет. В принципе, девушке было бы любопытно попробовать, каково это — когда по обнаженному телу водят красками, хотя это не тот опыт, который она отождествляла с собой в первую очередь.

С другой стороны, это была работа. Без особых умений.

Лиза решила над этим подумать.

Игорь-то пришел в восторг. У него был пунктик на то, что кто-то другой может быть с нею в эротическом контакте.

— Все эти самцы могут желать, хотеть, или попробовать кусочек, — как-то объяснял он Лизе, — Но это на время. Они не могут тобой обладать, потому что ты моя девушка, и принадлежишь мне. И это вроде как заставляет чувствовать меня выше их всех. Они только раззадорятся, а я имею право.

И ему доставляло удовольствие предлагать ее другим парням на вечеринках, если эти парни Лизе нравились. Захарина не знала, как к этому относиться, хотя в чем-то оно льстило. Игорю всегда хотелось, чтобы было громко, ярко, и на всеобщем обозрении.

Проверив и перепроверив, что других кастингов не проводится, девушка выбралась в центр города. Из обязательной программы по Корее у нее в личном списке остался лишь один пункт — и настало время взвешивать, во сколько он ей обойдется, а также где и когда.

Проживание в монастыре.

В фирменном офисе с ярко-желтыми стенами помогали подобрать монастырь — по региону страны или по видам активностей для гостей. В некоторых монастырях постояльцы вырезали фонарики, где-то гуляли или изучали тхэквондо. Лизе захотелось в ту часть страны, где она не была — юго-запад. Она уже выбрала монастырь со смешным русскому уху названием Наесоса, когда оказалось, что заселиться туда можно не раньше субботы.

— Постояльцев принимают только на выходные?

Было воскресенье.

Девушка как-то считала, что любая религия рада приобщать к вере круглосуточно и круглогодично. Выяснялось, что нет. Плата за монастырь была немаленькой, а еще до места нужно добыть билеты. Лиза уже поставила крест на планах слетать на остров Чеджу, посетить национальные парки Одэсан и Сораксан, или съездить с экскурсией на границу к Северной Корее, но уступать монастырь она не желала. Просто она думала переждать еще два дня, окончательно разочароваться в кастингах, посетить Наесосу и вылетать обратно в Россию, потому что деньги подходили к концу. А теперь стоял вопрос, чтобы продержаться в Сеуле неделю.

— Беру, — тяжело выдохнула Захарина, — Бронируйте.

Она решила не выходить из хостела. И урезать себе еду.

У Лизы была черта, как у всякого творческого человека, знающего, что такое сидеть без работы и каких-либо перспектив: паническая боязнь окончания денег. Если они закончатся, если они совсем-совсем закончатся, и не будет никаких заначек, и не будет работы, и не будет еды, и не будет самых простых сумм на общественный транспорт? То что тогда делать? К кому обращаться? Что продавать?

И сейчас она ощутимо почувствовала толчок этой паники. Вместе с набатом о бессмысленности всей корейской затеи: кастингов не было. Только объявление о боди-арте.

Может, она была слишком упрямой. Или любопытной — как Варвара, которой оторвали нос. Она могла остановиться — вычеркнула же парки, демилитаризованную зону и остров? — но пропустить опыт приобщиться к буддистским монахам — такое мучило бы ее всю жизнь. Лизе было страшно. И одиноко — среди вешалок со своими новыми кофтами и юбками, среди вещей соседей и хостельной разрухи. Она дала себе зарок не есть больше одного набора риса с овощами в день, и растягивать его на два приема пищи.