Выжить и вернуться

По большому счету, вся группа была не подарок, имена светились во всех начинаниях. Все пробивные и отчаянные девчонки старались дружить с ними, можно сказать, дневали и ночевали, тусуясь рядом, а не наоборот. Девчонки из группы в чужие комнаты заходили редко. Все преподаватели и воспитатели признавали, что такой группы у них еще не бывало.

Врали, наверное. Каждая группа могла сказать о себе такое…

И как бы то ни было, их любили, часто заходили попить чайку, многое прощали и смотрели сквозь пальцы.

Правда, с именами была постоянная путаница. С именами в Союзе был напряг.

Шестнадцать человек – пять Ирин, четыре Светы, Лена, Настя, Таня, Ольга, Наталья, Марина и Любка. Пять девчонок местных, Таня получила жилье. Разместились они в трех комнатах. И уж не сказать, что кто-то был «оторви да брось». Всегда делали все сообща, парней между собой не делили, праздники справляли вместе, никто ни на кого не стучал. Новый куратор, который заменил «любимую маму» – молодая, только что с училища, плохо отзывалась лишь о Любке, которая выделялась, как белая ворона, укачивая Танькиного ребенка и просиживая вечера над учебниками в то время, когда остальные рыскали в поисках приключений на свою задницу.

Сама куратор была необразованная, и то, что Любка мечтала об институтах, ее раздражало. Она считала, что достойны поступать лишь те, кто выдает на производстве норму сто двадцать процентов. Любка едва дотягивала до ста пяти, кстати, постоянно оставаясь без премии – премию давали лишь за сто десять.

Слава Богу, в самом начале и им досталась Маргарита Родионовна, дородная и строгая женщина в возрасте, с добрыми глазами и хищным крючковатым носом, которая сумела не только объединить их, но передружить. В Любке она разглядела какой-то скрытый потенциал, заставляя учиться, поощряя всевозможными способами, пока Любка не втянулась сама, обнаружив, что учеба дается с такой легкостью, с какой не училась бы Катька, которая шла на золотую медаль. И немного огорчалась, что Любкины успехи в работе оставляют желать лучшего. Но не сильно, понимая, что не всем дано быть производственниками, а для людей творческих работа от звонка до звонка то же самое, что заключение под стражу. Маргарита Родионовна считала Любку из числа последних. А когда «мама» решила уйти, чтобы сидеть с внуками, все девчонки плакали навзрыд.

Глава 26

А все началось с того, что Любка приехала раньше всех.

Дома радости оставаться было мало, мать заболела еще сильнее. Ее отъезда в училище она теперь ждала, как освобождения. Как подсказали волшебники, Любка наступила на больную мозоль – на ее мечты. На все ее мечты.

Наверное, поторопилась. Или сделала что-то неправильно.

Мать не только не отказалась от мечты, но вдруг признала в Любке врага. Тронуть пальцем она ее не смела, но язык у матери оказался хуже ножа, резал по живому. Теперь она пилила ее каждый день с утра до ночи. Реакция матери, в общем-то, была предсказуемой. В последнее время отчим зачастил, подавая матери гроши, потихоньку расплачиваясь с нею за дом. Но она воспринимала их не как долг, а именно как помощь.

– Так езжай, если деньги платят. Что ты на меня повесилась? Я бы хоть Николку к школе одела! – вдруг прозрела она, когда Любка ей объяснила, что там, куда она едет, ей полагается стипендия, и она будет ей помогать, чем сможет. – Не дождешься от вас помощи, не надо мне от тебя ничего! Лишь бы ты сама провалилась!

– Но до сентября еще далеко! – расстроилась Любка.

– Какая разница? Там за ничегонеделание деньги дадут, а тут я тебя кормить должна! – криком изошлась мать. – Долго ты меня собираешься доить?

– Мам, ну я ж тебе помогала все это время, – попыталась напомнить Любка.

– Чего ты помогаешь? Я без тебя справлюсь быстрее… Еще бы не помогала, все деньги на тебя уходят, жрешь, как мужик… Тварь ты бесстыжая, ой, ой, ой, вынарядилась, да кому ты нужна, лохань поганая?

И Любка не выдержала. Лечить мать было бесполезно. Купила самый дешевый и вместительный синий чемодан, бросила туда две юбки – одну старую, которую ей сшила Ольга в шестом классе – это был первый и последний раз, когда она что-то сделала для Любки от души, сестер у нее было много, да еще братья, и все маленькие, и она заботилась в первую очередь о них. Вторую Любка и не взяла бы, но другой одежды у нее не было. Зимнее пальто, вязаную шапку и шарф, две рубашки, сменное белье, одни брюки и новые дешевенькие босоножки.

Два школьных платья она, конечно же, оставила. И то красивое платье, в котором лишь раз встретила новый год. Носить его было уже нельзя. Она случайно оставила на окне пластилин, который оплавился под солнцем. Отчим, заметив его, швырнул пластилин в нее, и он сразу впитался, расползаясь масляным пятном. Отстирать желтое пятно не получилось, как бы она ни старалась.