Выжить в пандемию

Исследователи предполагают, что незадолго до февраля 1957 года где-то в южнокитайских провинциях, между городами Цюйцзин и Гуйян, вирусом птичьего гриппа H2N2 заразились либо домашняя свинья, либо сразу человек, уже страдавший хроническим сезонным H1N1. Между этими двумя и свершилась богопротивная вирусно-брачная ночь.³⁷⁴ Затем одной из коинфицированных ими клеток был порожден вирус-метис человеческо-птичьего гриппа, обладавший и новыми H-, и новыми N-пепломерами.³⁷⁵ Далее, в 1968 году, вирус вновь сменил H (с H2 на H3) благодаря еще одному штамму птичьего гриппа. Сходясь раз за разом с птичьими штаммами, человеческий грипп становился все менее знакомым человеческой же иммунной системе и быстро охватил почти весь мир.

В XX веке было три пандемии гриппа: в 1918, 1957 и 1968 годах. Но как верно замечает директор Национального института изучения аллергических и инфекционных заболеваний, «пандемии случаются, а потом они продолжаются».³⁷⁶

Полуптичий и птичье-человеческий вирусы-гибриды 1957 и 1968 годов обладали в достаточной степени узнаваемой для человеческого иммунитета структурой, чтобы она смогла своевременно затушить разгорающиеся очаги и предотвратить полномасштабные пандемические пожары. В отличие от пандемического штамма испанки, который был полностью рожден по образу и подобию птичьего гриппа.³⁷⁷ Вместо того чтобы исподволь и тайком пронести свою чужеродную птичью натуру, птичий грипп 1918 года, «вероятнее всего, просто перекинулся на людей и стал убивать без разбору», – замечает Таубенбергер, человек, воскресивший испанку.³⁷⁸ Но ведь то же могло произойти и с последующими волнами птичьих штаммов вроде H5N1, время от времени заражавших людей. Человеческая иммунная система никогда не подвергалась воздействию вируса H5. По сообщению ВОЗ, «уязвимость населения к пандемическим штаммам, подобным H5N1, обладает общемировым масштабом».³⁷⁹

H5N1 выработал немыслимый для вируса человеческого гриппа уровень летальности: смертельным исходом завершилась половина всех известных случаев заражения.³⁸⁰ Однако H5N1, преуспев в науке убивать, не научился хорошо распространяться. Для возбуждения же полномасштабной пандемии вирусу необходимо уметь эффективно передаваться от уже зараженного еще здоровому. Теперь, когда геном испанки 1918 года полностью секвенирован, мы видим, что расстояние от птичьего гриппа до величайшего убийцы человечества могло составить всего какую-то дюжину-другую мутаций.³⁸¹ Некоторые из них мы как раз и могли наблюдать на примере H5N1.³⁸²

Чем шире распространение H5N1, чем больше людей подвергается заражению, тем выше вероятность того, что вирус может нащупать такой вариант мутации, который бы позволил ему с успехом передаваться от человека к человеку. «Это-то и не дает нам спать спокойно», – говорит руководитель рабочей группы по противодействию пандемии гриппа при Обществе по изучению инфекционных заболеваний Америки.³⁸³

Как показало исследование, выполненное при поддержке Национальных институтов здоровья, инфлюэнца мутирует даже стремительнее, чем считалось.³⁸⁴ Некоторые ученые говорят о наличии эдакой особой «мутаторной мутации» гриппа, благодаря которой репликации становятся еще более изменчивыми, предрасполагая вирус к перескоку на другие виды.³⁸⁵

Как будто постоянная изменчивость и фрагментированность не создают уже достаточных проблем для нашей иммунной системы, вирусы гриппа нашли еще и третий способ мутировать. Процесс обмена генами двух вирусов когда-то назвали реассортацией, подразумевая нечто вроде перетасовки двух карточных колод – человеческой и птичьей – с восемью картами в каждой. Процесс под названием рекомбинация позволяет вирусам гриппа обмениваться друг с другом фрагментами отдельных цепочек РНК – словно вирус не только перетасовал обе колоды, но еще вдобавок разрезал пополам каждую карту, а затем наугад склеил половинки между собой.³⁸⁶ Вот уж точно мастер перевоплощений!

Все вирусы гриппа способны к высокому уровню мутаций, но вируса, подобного H5N1, ученые еще не видели. Мало человеческих патогенов сколь-нибудь приблизилось к отметке уровня смертности в 50 %. Об этом упомянул в своем выступлении в конгрессе директор Центра биологической безопасности при Питтсбургском университете: «Смертность подобного порядка является беспрецедентной для эпидемии любого заболевания». Соглашаясь с ним, Майкл Остерхольм из Университета Миннесоты говорил о призраке смертоносного супергриппа, который «терзает душу всех эпидемиологов мира, словно кошмарное чудовище, тайком крадущееся в сумерках ночи» или «зловещий туз пик в колоде инфлюэнцы».³⁸⁷

И все равно трудно поверить, что вирус гриппа может быть таким смертельным. Ведь статистика в 50 % рассчитывается от числа всех умерших, поделенного на общее количество случаев. А что, если наши подсчеты неточны? Что, если есть бессимптомные носители? В этом случае 50 %-ная смертность может оказаться сильно завышенной оценкой.