Выжившие

Однако прежде у меня были еще два дела. Сначала я пошел к Тане. Я тихонько постучал в дверь, решив, что в состоянии паники Натан мог просто ошибиться номером. Ответа не последовало. Я постучал еще раз и ушел, убедившись, что Тани у себя нет, но и немного встревоженный.

Затем я заглянул к Аррану и обнаружил, что Натан все еще не спит, сидя на полу рядом с кроватью. Арран был по-прежнему жив. По словам Натана, он просыпался, съел немного шоколада, затем снова заснул.

Я продолжил обход отеля. Уже несколько недель я не просыпался так рано. На нижних этажах свет был тусклым, создавая иллюзию светло-серого тумана, висящего внутри здания. К моему удивлению, из вестибюля донесся детский смех, и, выйдя с лестницы, я встретил миссис Иобари с детьми.

– Доброе утро, – сказала она, бросив многозначительный взгляд на Рёко и Акио.

Акио, скорчив гримасу, произнес:

– Привет!

– Привет! – громче выкрикнула Рёко.

– Привет! – ответил я, останавливаясь перед ними. – Я и не знал… Простите, не знал, что ваши дети говорят по-английски.

– Немного, – ответила миссис Иобари, снимая оливково-зеленый палантин и снова заворачиваясь в него. – Мы не учили их английскому, но им пригодится этот язык. И возраст у них как раз подходящий для учебы. Я стала учить английский слишком поздно, и он у меня не так хорош.

– Вы прекрасно говорите по-английски, – заверил я ее.

Она отмахнулась от комплимента. Я никогда раньше не разговаривал с ней долго, с этой миниатюрной и гибкой женщиной лет сорока пяти. У нее утонченные манеры, а все движения продуманны и точны, словно она давно занимается йогой или танцует. Ее тон и ритм речи напоминают мне речь врачей. Может, потому, что у нее очень спокойный голос.

– Вы всегда спускаетесь так рано?

– Дети могут поиграть, а я помедитировать и поупражняться в растяжке. Их я тоже учу. И буду учить Джен, когда она немного подрастет.

– Вы дали девочке другое имя? – почему-то удивился я.

– Она не помнит своего прежнего имени, а французские имена, вроде Хлои, нам трудно произносить.

Повисло молчание, но я решил не развивать эту тему. С тех пор как мать девочки покончила с собой, малышка в конце концов стала частью этой семьи. И они имели право называть ее как угодно.

– Медитация и дети никогда не пересекались в моем сознании, – сказал я.

– У вас были дети?

– Двое. Им шесть и двенадцать лет, они немного старше ваших.

Она использовала прошедшее время. Не знаю, брала ли свое сильная усталость или тоска по моим девочкам нанесла мне эмоциональный удар, но я вдруг обнаружил, что на мгновение потерял дар речи.

Миссис Иобари наконец закончила заворачиваться в свой палантин и произнесла:

– Я отведу детей наверх, чтобы они поспали перед завтраком. Хотите, после составлю вам компанию?

– Я собираюсь осмотреть несколько комнат. Я ищу… В общем, да, хочу.

Она кивнула, как будто ее не касалось, что я собираюсь делать, и повела детей в свой номер.

– Пока! – крикнула с лестницы Рёко.

– До свидания! – поправил ее Акио.

Я помахал им и подождал миссис Иобари внизу. Когда она появилась, я сказал:

– Простите, по-моему, раньше я не спрашивал: как вас зовут?

Вместо того чтобы носить, как остальные, теплую куртку, она заматывалась в несколько слоев палантина и носила открытые босоножки с черными колготками. Ее волосы были зачесаны назад и аккуратно уложены. Из всех нас ей, как никому, удавалось поддерживать свою обычное состояние.

– Меня зовут Юка. – Она окинула взглядом вестибюль: – Здесь нужно сделать уборку.

– Спасибо!

– Жить в такой грязи некультурно.

– Согласен, меня эта грязь тоже очень достает. Только вчера думал об этом.

– Надо заняться. Но сначала… вы говорили, хотите что-то отыскать?

– Да, все верно.

– Что же вы ищете?

– Из моего номера украли пару чемоданов.

– Какой ужас! Вы знаете, кто их взял?

– Есть идея, но нет доказательств, конечно.

Я не был уверен, с чего начать: искать дополнительную информацию о неуловимом владельце отеля или сравнить номер телефона, который я нашел в номере Люффманов, с другими телефонами отеля, поэтому я направился в служебное помещение за стойкой регистрации. Мне пришла в голову мысль, вдруг я найду какие-нибудь дисциплинарные записи по персоналу, может, подробности какой-нибудь кражи или другого хищнического поведения.

Юка открыла несколько ящиков стола на другом конце кабинета и спросила:

– Но почему мы ищем чемоданы здесь? Вы не все мне рассказываете.

Я сидел в офисном кресле, глядя на стопку бланков, заполненных на французском языке, и понятия не имел, для чего они нужны и что в них написано. Шансы, что Юка Иобари имеет отношение к смерти девочки, были минимальные, если не еще меньше. В тот момент мне было почти все равно. Я так устал от всего этого.

Поэтому я рассказал ей о своем расследовании, связанном с телом, которое мы обнаружили в баке на крыше, а она слушала с застывшим выражением лица.

– Итак, – медленно произнесла она, – вы не просто ищете чемоданы. На самом деле мы ищем убийцу этой бедняжки.