Выжившие

Я, Дилан, Арран, Роб и Томи устроились в баре. Арран стоял у двери, присматривая, чтобы нас никто не подслушал. Томи сходила в свою комнату и принесла водку. Мы выпили по несколько стаканов, почти прикончив бутылку. Последние три часа я был пьян. Вот так все плохо.

– Кстати, я еще почти трезвая, – заметила Томи, постукивая по бутылке.

Роб вернулся с фотографиями, но не птиц, а людей. Человек восемь или девять. Никого знакомого среди них мы не признали. Лица незнакомцев было трудно разглядеть, но в основном, похоже, мужчины. Хотя пара человек могли оказаться и женщинами.

– Ты видел тело? Ты видел… что они с ним сделали? – спросила Томи.

– Я не мог подойти так близко, чтобы узнать, у них ли труп, но они определенно что-то несли. Может, оленя или… Не знаю. Некоторое время я шел за ними, но, нетрудно догадаться, старался держаться подальше.

– Поблизости есть дома? – поинтересовался я у Дилана. – Вряд ли они в такой холод ночуют в лесу.

– Несколько домов в шести милях отсюда. По любому до них не одна миля.

– Значит, они следят за нами, – произнесла Томи. – Не похоже, что они узнали о нас только сегодня, когда наткнулись на труп в лесу.

– Мы не знаем, у них ли тело, – отозвался Дилан.

Томи пожала плечами:

– Да наверняка у них. Не оленя они несли. Когда вы в последний раз видели оленя?

– Их много, – заметил Арран. – Я про людей.

– Нас больше, – возразил я, снова потянувшись за водкой. – Скорей всего, поэтому они не вступают в контакт и не нападают.

– О них нельзя рассказывать нашим. Я серьезно. Пока не решим, что будем делать. – Дилан обвел нас взглядом.

– Дерьмом пахнет, – произнес Арран.

И я согласился с ним.

– Таня каждый день делает пробежку, Юка ходит на прогулки…

– Юка – это кто? – поинтересовалась Томи.

– Миссис Иобари. Да многие просто выходят подышать свежим воздухом. Они должны знать, что поджидает их снаружи.

Дилан подлил алкоголя в свой стакан:

– Расскажем – получим панику.

Томи жестом попросила передать ей бутылку.

– Не факт, – заметила она. – Сегодня утром мы казнили одного парня, и все прошло без сучка без задоринки. Никакой паники, и мы не отправились в преисподнюю. Может, и здесь обойдется.

– А не рассказывать – лучше не будет, – сказал Арран. – Типа, они разозлятся. Я бы разозлился.

Дилан вдохнул и на несколько секунд задержал дыхание.

– Иметь дело с группой – это одно. А вот рассказать всем, что за нами наблюдает банда мужиков, которые утащили труп… может, даже собираясь съесть его. Или как-то сохранить на будущее…

– Прошло всего два месяца, – тихо произнес я.

Томи поёжилась:

– Мы видели тех двоих, что покончили с собой в лесу. В городе явно небезопасно. И если бы у нас не было оружия, твои друзья нас давно перестреляли бы еще в том супермаркете.

– Знакомые, – поправил я.

Она удивленно подняла брови:

– Всегда догадывалась, что профессорам только дай повод выстрелить друг другу в лицо.

Я чуть не рассмеялся. От страха и алкоголя мы все находились на грани истерики.

– И в любом случае, в магазине мы не нашли другой еды, кроме той, что была у них, – добавил Дилан.

Он потер лицо и потянулся к бутылке. Томи передала ему.

Я видел, что Дилан устал. Он устал от необходимости принимать решения. Устал быть лидером. По-моему, мы все устали от наших ролей. Таня устала от бесконечного списка недугов и отсутствия лекарств и инструментов. Томи устала кричать на других, когда они все делали не так. Арран уже ясно дал понять, что не хочет оставаться в отеле. Я устал вызываться на любое дело добровольцем, когда идея просто сдаться казалась с каждым днем все более привлекательной.

Это не к тому, чтоб меня пожалели. Никто из нас не ищет жалости. Но я видел, что Дилан устал.

– Сейчас вернусь, – сказал я, вставая.

– Ты куда? – поинтересовалась Томи.

Арран прищурился, от выпитого его глаза налились кровью.

– Не выкинешь никакую глупость?

– Не выкину, я на минутку, – ответил я.

Пройдя вестибюль, я поднялся в свой номер, где записал про наш поход с Томи и разговор в баре и немного подумал, в основном о состоянии отеля, а также о том, имеет ли смысл продолжать. Что мы всё еще ищем? Иллюзия прогресса всегда подталкивала людей к утопическому идеалу, независимо от того, лежала в его основе религия или демократия. Но теперь все это осталось в прошлом. Сам прогресс взлетел на воздух.

Когда сидишь на кровати среди разбросанных бумаг, кажется, что мои записки не имеют никакого значения. Но я продолжаю записывать, поскольку пока не придумал, чем еще занять себя, и потому что раньше в этом заключалась моя работа. Но сами по себе они ничего не значат. Вряд ли их вообще кто-то прочитает.

Было бы легче, если бы здесь была Надя. Или ядерный удар случился, когда я был в Сан-Франциско и мы бы чудом выжили. Мы бы нашли смысл жить дальше друг в друге, в наших детях.

Какая глупая фантазия…

По большому счету, я пытаюсь сказать, что не знаю, почему каждый из нас до сих пор еще в отеле и что я делаю, и не уверен, что хочу это делать.

Я не понимаю, что делаю прямо сейчас.