Выжившие

И в этот момент Альберт отчетливо ощутил панический страх противника. Дмитрию даже не нужно было внушать его: всё стало ясно, как только их самый мощный телекинетик уничтожил собственное тело, подавшись воле «чистокровного».

Это показательное выступление шокировало не только врагов, но и союзников. Фостер почувствовал приступ дурноты и мысленно порадовался тому, что отказался от завтрака и сейчас незаметен для других. Шевченко заметно побледнел, Жак что—то тихо пробормотал по—французски, а старик Мицкевич растерянно посмотрел на Дмитрия. За эту войну он успел повидать многое, но впервые смерть предстала перед ним в столь чудовищном образе.

— Господи, — прошептал Вайнштейн, изо всех сил пытаясь абстрагироваться от энергетики убитого. В этот миг он даже забыл, что ему следует играть роль равнодушного кайрама. Все заготовленные маски рассыпались в пыль.

Тем временем Дмитрий продолжил:

— Я могу перебить вас всех.

Он говорил спокойно, словно ничего не произошло, и его хладнокровие оказывало еще больший эффект. Глаза его по—прежнему оставались медными, а лицо непроницаемым.

— Убью вас, а потом ваших близких. Одного за другим мы уничтожим всех, кто встанет у нас на пути. Наша группа далеко не единственная, так что не торопитесь. Подумайте еще раз. Я даю вам последний шанс выжить…

Убить вражеского телекинетика было спонтанным решением. И чертовски страшным для того, кто не привык убивать. Однако в тот момент в памяти внезапно прозвучали слова Бранна: «Люди обожают наглядные примеры. Можно хоть тысячу раз уговаривать, и ничего не будет. А можно один раз показать, что бывает в случае отказа. И этого обычно хватает.»

И сейчас, словно в подтверждение его правоты, кто—то из солдат попятился назад, кто—то бросил оружие на пол и поднял руки.

— Я не хочу умирать за них! — дрожащим голосом воскликнул парень, первым

отшвырнувший от себя автомат. На вид ему нельзя было дать и шестнадцати: как оказалось, «процветающие» тоже не гнушались использовать в этой войне детей.

— Они бы убили нас! — вмешался другой, мужчина лет сорока. — Мы тоже пытаемся спасти наши семьи!

— Мы не знали об отравлении воды, — теперь уже в разговор вступил дряхлый старик. — Да и кто нас, лабораторных, просветит? Ты ведь «шепчущий», русский? Можешь проверить, что я говорю правду…

В какой—то момент помещение наполнилось голосами тех, кто еще недавно давал присягу «Золотому Континенту». Их было около двадцати — разных возрастов, разных национальностей, разного вероисповедания. «Процветающие» вырвали их из умирающего мира, чтобы обеспечить свою безопасность, и эти запуганные существа немедленно согласились. Кто—то цеплялся за собственную жизнь, но большинство из них действительно спасали именно свои семьи. Их близкие жили здесь же, на базе, в тесных бараках на шестьдесят человек.

Слушая их восклицания, Лесков невольно слышал эхо собственных мыслей. Если бы ему только позволили переместить на Золотой Континент своих друзей, он бы сейчас, скорее всего, тоже находился в строю этих «оправдывающихся». Точно так же, как и этим полукровкам, ему было плевать на глобальное безликое слово «человечество». Для него это самое человечество ограничивалось всего несколькими людьми, ради которых он всегда шел и будет идти до конца.

— Где гарантии, что они не пальнут нам в спину? — мрачно поинтересовался Фостер, поравнявшись с Лесковым. Он наконец сделался заметным и теперь был настроен уговорить Дмитрия избавиться от новоиспеченных союзников.

— Там же, где и гарантии касательно вас, — вполголоса отозвался Дима. — Я до сих пор не могу быть уверен, что вы играете на моей стороне.

— Если бы вы были уверены, я бы счел вас идиотом! Я играю исключительно на своей стороне, — Эрик криво усмехнулся. — А вот это стадо меня изрядно тревожит. На них нельзя полагаться. Как говорите вы, русские: доверили козлу капусту! Вайнштейн и Мицкевич могут сколько угодно заливать про искренность в их «энергетике», но они сами сказали, что защищают свои семьи. В общем, к чему я клоню: дай мне минуту, Барон, и все они будут мертвы… Даже не заметят, как всё закончится.

Несколько секунд Лесков внимательно смотрел на Фостера, словно еще раз взвешивая все «за» и «против». А затем тихо произнес:

— Я остаюсь при своем решении.

— Бред! — с досадой выплюнул Эрик. — Зачем подставляться, если от них никакого толку? Обернетесь в кайрамов и сами здесь всё сожжете. Зачем эти нужны?

Но Лесков не ответил. Вместо этого он жестом подозвал Жака и приказал ему уничтожить застывших «ликвидаторов». Заметив действия француза, один из вражеских телекинетиков неожиданно поспешил ему на помощь. А чуть погодя присоединился еще один.

— Жак! Иди сюда, — окликнул его Дмитрий, решив больше не тратить силы своего солдата. Если перебежчики хотят выслужиться — пускай! Что касается француза, его способности лучше приберечь до встречи с более серьезным противником.