Выжженный плацдарм

Ополченцы, полумертвые от усталости, расползались по позициям, готовили к бою оружие, распределяли трофейные боеприпасы. Раненых они перенесли в отдельный окоп. Мертвых товарищей спецназовцы пока оставили на месте. Это было неприятно, но в первую очередь стоило думать о живых.

Радостно закричал Шафран, единственный выживший боец гранатометного отделения. Он обнаружил под слоем глины практически исправный РПГ-7 и пару реактивных гранат к нему.

Надрывалась рация. Каким-то чудом она уцелела, хотя и была засыпана цементной крошкой.

– На связи, – заплетающимся голосом отозвался командир роты, не поинтересовавшись, с кем говорит. – У вас проблемы? Мы можем вам чем-то помочь?

– Твою мать, Нестеренко! – взорвался полковник Юдин, позабыв про всякую секретность. – Ты что, пьяный?

– Никак нет, к сожалению. Мы только что из боя вышли. Рады бы в полной мере насладиться нежным ароматом сивухи, но пока не получается.

– Черт, прости, Нестеренко. Докладывай обстановку.

Командующий объединенной группировкой слушал командира роты спецназа и явно нервничал.

– Я тебя понял. Слушай сюда, капитан! – зачастил полковник, когда Нестеренко замолчал. – Ты свою задачу практически выполнил. Можешь уводить оттуда людей. Дорогу мы закроем артиллерией. Но тогда котел уже не будет таковым. Значительная часть противника вырвется из окружения. Их сделают героями. Нам же в преддверии переговоров нужна безоговорочная капитуляция, чуешь? Это не просто козырь, а туз. Обстрелов твоего блокпоста больше не будет. Все тяжелое вооружение укропов в данную минуту противостоит нам, и вряд ли они его развернут на тебя. Между Новокольским и твоим постом идет тяжелый бой. Укропы дерутся как проклятые. Мы откровенно блефовали, у нас не так уж много сил. В котле у них скопилось немало машин. Противник хочет вырваться, а твоя рота не позволяет. Поэтому самостийники и бросают на блокпост все, что у них есть на твоем направлении. Мы их дожмем, но не сразу. Танки Фомина никак не могут к тебе прорваться. В общем, решай сам, капитан, уйти или остаться.

– Мы не уйдем, – ответил Олег. – Будем стоять тут, пока не подойдут наши.

– Я знал, что ты так ответишь, – проговорил Юдин. – Тогда держись, капитан. Немного осталось.

Полковник отключился, и в тот же миг послышался зловещий, душераздирающий вой. Нестеренко инстинктивно повалился на дно окопа.

– Братва, мины! – гаркнул кто-то.

Рвануло немного в стороне. Подпрыгнул куст, вырванный с корнем. Минометная батарея! Эх, товарищ полковник, подкачали ваши сборщики информации. В запасе у укропов имелся еще один сюрприз, пусть небольшой, но очень неприятный. Никакой паники не было. Бойцы прятались в укрытиях, затыкали уши. Прогремели еще несколько взрывов, из них только два – в расположении роты.

– Товарищ капитан, эти суки в окоп с ранеными попали! – надрывно прокричал Николай Радченко. – Бекетов убит, все погибли!

Твою-то мать! Нестеренко в отчаянии ударил рукой о бруствер и почувствовал, что его психика дает трещину.

«Почему все вокруг гибнут, а я все еще живой?.. Стоп, придурок! О чем ты думаешь? Бойцы ждут твоих приказов и надеются, что ты сумеешь сохранить их жизни! Кто с ними останется, если тебя убьют?»

Капитан пополз на передовую под вой мин. С этой минуты все происходило, как в тумане. Вероятно, украинские силовики истратили последние мины, обстрел прекратился. Стояло безветрие, над блокпостом витал пороховой дым, щипал глаза, вызывал грудной кашель.

Где-то вдалеке урчали моторы. С востока по дороге подходили два грузовика.

– Приготовиться к бою! Гранатомет на передовую позицию! – выкрикнул командир роты.

Дым уплотнялся, препятствовал обзору. Но Нестеренко видел, как грузовики съехали с дороги и пошли по полю. Они приближались – двести метров, сто пятьдесят…

Шафран выстрелил из гранатомета, но в цель не попал. Взрыв прогремел между грузовиками и не причинил им никакого ущерба.

Машины остановились. С них неторопливо сгружались люди в камуфляже, вооруженные до зубов, растягивались в шеренгу. По меркам этой дикой войны их было совсем немного, всего-то человек сорок. Они действовали уверенно, залегли, потом крайние поднялись и перебежали метров на двадцать. За ними еще двое. И так далее. Спецназовцам было непонятно, где в следующий момент поднимется очередная пара. Враги приближались, то ползли, то бежали. За ними медленно шли грузовики, непонятно зачем.

Прогремел второй выстрел из РПГ-7. Граната перелетела через ползущих укропов и взорвалась перед кабиной грузовика. Осколками побило радиатор и колеса. Разлетелись стекла в кабине. Мертвый водитель уронил голову на руль. Машина вильнула и зарылась в канаву искореженным бампером.

– Командир, это была последняя граната, – обреченно проговорил Шафран.

Такой ход событий атакующим не понравился. Они стали что-то злобно кричать, открыли беспорядочную стрельбу. Двое укропов опять перебежали, и на сей раз кому-то из ополченцев удалось свалить одного из них. Ответом на это стал ожесточенный огонь. Пули кромсали гребни окопов, выли злыми шмелями.