Вызов принят

Джек кашлянул. Ему совсем не хотелось, чтобы один уокер рыл яму другому уокеру, но другим способом попасть в космопорт было нельзя. Там давно уже обосновалась военная фракция миссионеров, так что, никто, кроме бывших подчиненных Святого Калина ни улететь с планеты, ни прилететь на нее не мог. Собственно, Шторму не нужно было ничьих разрешений и снисхождений, да и на успешный ход переговоров, даже если их будет вести представитель другой уокерской фракции, он не рассчитывал — он рассчитывал на собственную силу и храбрость, а еще — на хорошее прикрытие со стороны товарищей.

Лассадей вздохнул, нажал кнопку и открыл дверь. В душной комнате стало немного прохладнее. На пороге замаячила огромная фигура Крока. Медведь горько усмехался:

— А меня, насколько л понимаю, отстранили от совещания? А зря! Если нам удастся отыскать Святого Калина, это повлияет на судьбы всех, находящихся в этом помещении! Вот я, милосец, состоящий па службе у траков, нахожусь здесь вроде бы по приказанию своих хозяев, но это совсем не так. У меня есть своя воля, и когда приказания траков совпадают с моими собственными желаниями, я их выполняю. — Крок торжественно выпрямился и каким-то странным, таинственным голосом сказал: — А вы знаете, что па Милосе стало гораздо меньше песка?

— Что?.. — от неожиданности лицо Шторма вытянулось.

Милосец уклонился от прямого ответа:

— Я не стану повторяться. Слушайте меня внимательнее, мой друг!

— Вы сказали, что на Милосе стало меньше тракианского песка? — Шторм вопросительно посмотрел на Крока.

— Да, — кивнул милосец. — Моя родина — это слишком крепкий орешек для того, чтобы её победить. Так происходит и со мной — я тоже оказался для жуков крепким орешком.

Джек облокотился о спинку кресла и внимательно посмотрел на милосца. Он знал, что Крок — один из лидеров небольшой общины разумных милосских медведей, которым удалось выжить после завоевания их родной планеты траками. Он давно уже слышал о том, что у Крока есть взрослые сыновья и дочери и давние, десятилетиями лелеемые мечты. Теперь мечты милосца становились реальностью. Ведь если на Милосе песка недостанет для того, чтобы выводить в нем личинки, тракам придется уйти с планеты. А если жуки покинут Милос, туда можно будет послать группы специалистов по землеобразованию, и через какое-то, пусть и очень большое время, изуродованный мир станет живым и здоровым. Конечно, Кроку до этого дня дожить не удастся, но его дети и внуки смогут увидеть возрождение родной планеты собственными глазами. Казалось бы, офицер Тракианской Лиги, побежденный и лишенный своей родины, и надеяться не мог на то, что когда-то наступит такой день. Но Крок выжил и дождался первых обнадеживающих вестей. И все-таки эта новость подтверждала внутреннее ощущение Джека, что милосскому медведю не стоит доверять полностью — слишком уж специфические цели преследовал тот.

— Мы опаздываем, дорогой Джек! — Крок встал со стула. — Готовится массированная атака. Восставшие требуют выдачи Пеписа.

Джек встал, взял со стола пакет, который он приготовил для полета в космос на поиски Святого Калина, и кивнул:

— Насколько я понимаю, нам надо получше вооружиться. И еще — сейчас самое подходящее время для того, чтобы окончательно решить, кто наш истинный враг.

Крок издал какие-то нечленораздельные звуки — он не то засмеялся, не то заворчал. Он вышел из дверей и пошел по асфальтовой дорожке с такой скоростью, которая никак не соответствовала его огромному росту. У тумбы с объявлениями о распорядке дня в рыцарских казармах стояло два трака. Джек оглянулся, никого больше вокруг не было. Тогда он нанес удар одному из жуков, а Крок справился со вторым.

— Это несчастные случаи, связанные с восстанием, — медведь усмехнулся и посмотрел на Шторма.

— Да, конечно, — улыбнулся тот и отпихнул от себя мертвого жука ногой. — Сколько траков у нас в бараках? Крок прикинул:

— Где-то около сотни… А могу я вас попросить, командир, чтобы вы выставили их в авангарде защиты? Уокеры с минуты на минуту будут у стен дворца!

— Неплохая мысль. Так и действуйте, — кивнул Джек. — Мы возьмем мастерские, выставим охрану, а потом вернемся к дворцу. А там будет видно…

* * *

Элибер упаковывала вещи. Руки дрожали и не хотели делать даже самую простую работу. Как ей жить дальше? В очередной раз ей удалось ускользнуть от Вандовера Баластера, но, ускользнув от него самого, она никак не могла ускользнуть от его грязных мыслей. Они поселились в её мозгу и разрослись до неимоверных размеров — черные, жирные, злобные, мысли Баластера душили её собственные юркие и светлые мысли. Интересно, как это Вандовер мог достигать такого эффекта?