Вызволение сути

Только бы мне не писать об одном и том же, тот же “узел темы” вывязывать по-разному. К счастью, вариации в литературе могут быть вполне продуктивными.

Любимое кладбище

На это кладбище я попал случайно, проходя вдоль его почти не заметной из-за деревьев и кустов ограды. Ворота были открыты, и я вошёл. Меня встретили высокие старинные памятники и семейные склепы, за которыми шла поросль недавних памятников, ростом поменьше. В центре красовалось озерцо с лебедями и утками, а на берегу стояла скамейка.

Кладбище это старинное, Lakewood Cemetery – давно обжитое смертью место, в котором кроется беспощадное время.

Красота и торжественность этого кладбища меня проняла, и я стал привозить туда девушек на первое свидание, паркуясь у озера под расплакавшейся ивой. Выбор такого места их поражал, и от удивления девушки раскрывали рот и раздвигали колени, что от них и требовалось.

Через многие годы, в преддверии папиной смерти, мы купили кусок земли на этом полюбившемся кладбище под наши могилы. С холма поблескивала озёрная рябь, и виднелось место моих любовных парковок.

На холме и похоронили папу, а потом и маму. И я решил там же поселиться после смерти. Несколько раз в год я взбираюсь на холм и кладу руку памятнику на плечо.

Так всегда, всё началось с любви на фоне смерти и кончится смертью на фоне любви.

Литературные радости

Я заказал маме в новую квартиру русское телевидение, и она, в свои девяностые годы, посмотрев передачу о чём-либо культурном, просила меня достать ей почитать книгу на заинтересовавшую её тему. Так на тот раз ей захотелось перечитать рассказы Чехова. А я недавно продал двенадцать зелёных томов Чехова издания 1957 года – одно из первых собраний сочинений классиков, которые стали издаваться в то время в СССР. Чтобы подписаться на Чехова, мама и папа стояли ночью в очереди. Такие ночные очереди выстраивались тогда и на собрания сочинений других классиков. Книги были на вес золота.

Собрания сочинений Чехова и прочих я привёз с собой в США. А когда интернет заполнился любыми собраниями любых сочинений, я стал распродавать то, ради собирания чего было потрачено столько времени, денег и вдохновения.

Я достал маме рассказы Чехова в библиотеке. А вот Андрея Платонова, которого мама запросила вслед, я ещё не продал и принёс ей на следующий день. Мы с ней обсуждали прочитанное, и она восхищалась, смеялась, радовалась.

Так мама продолжала наслаждаться литературой до конца своей жизни. Она несмотря на мои предупреждения, внимательно читала мою писанину, пытаясь понять, где правда, а где – выдумка. Я намекал, что всё – выдумка, чтобы мама не тревожилась за мою судьбу.

Мама корила меня за “гадкие слова”.

А я отвечал: Нет гадких слов, это мы в них гадкий смысл вкладываем. Я этот смысл меняю на прекрасный.

Мама не соглашалась, но с любовью и надеждой смотрела на меня, веря что её "умный сын" окажется прав.

Она всегда переживала, когда читала ругательные статьи обо мне.

Я пытался объяснить и утешить её, что если меня ругают – это хорошо, а плохо – когда молчат и сомнительно – когда хвалят, и что есть литературные и психологические условия, при которых я имею полное право и необходимость использовать мат. Но это не помогало.

И я грущу, что мама не дожила до 15 августа 2019 года, когда была защищена докторская диссертация обо мне. Вот она гордилась бы, радовалась бы… А без неё это уже не так и важно.

* * *

30 декабря 2017 года мамочке исполнилось 96 лет, и мы отпраздновали это событие в кругу нашей семьи. Но вскоре началось мамино быстрое угасание. Она оставалась в сознании почти до самой смерти, узнавала всех нас и продолжала волноваться о нашем благополучии.

На старые мамины фотографии я смотрю отстранённо, спокойно – там мама в дальнем прошлом, неподвластная смерти. Но на недавние – не могу смотреть без ужаса: где же ты, мамочка? – ведь только что мы были вместе.

Вот она – беспощадная непостижимость исчезновения.

А ведь моя мама в свои 96 была совершенно здоровым человеком со светлым умом. У неё не было никаких болезней, кроме гипертонии, которая держалась в узде с помощью таблеток. Ей был не нужен слуховой аппарат – у неё был отличный слух, после давней операции по удалению катаракты, она читала и могла вдеть нитку в иголку без очков.

Если у мамы что-то падало из рук, она быстро и легко наклонялась, чтобы поднять и также быстро и легко выпрямлялась. Она интересовалась работой интернета и чудесами генетики. Она часто обыгрывала меня в игре в слова – мы выбирали какое-нибудь слово и из его букв составляли как можно больше других слов.

И вот несмотря на всё это, по некому задействованному злодейскому закону, мама вдруг стала терять силы и угасать. Почему?!!!

Что меня мучит, так это закон смерти, который, как всякий закон, пора нарушить – совершив преступление вечной жизни.

Вся надежда на науку и на то, что бог не будет ставить ей палки в колёса.

Мне выпало огромное счастье иметь родителей, которые полюбили друг друга с первого взгляда и которые продолжали любить и уважать друг друга всю жизнь.