Взаперти

— Рассказывай! Я часто вижу, как ты прячешься под своей любимой пальмой, а вот ты меня не видишь. Потому что ты лентяй, а все лентяи — слепцы. — Тут Грюнвальд понизил голос и заговорщицки произнес: — Кстати, все геи — лентяи, научно доказанный факт. Их защитнички пытаются это скрыть, но в Интернете есть результаты исследований, можешь глянуть.

Кертис едва расслышал последние слова, в таком он был смятении. Если он следил за миссис Уилсон… Господи, и давно он строил этот план?!

По крайней мере с тех пор, как Кертис подал на него в суд за Бетси. Или дольше.

— Что же до твоей сигнализации… — Паскуда опять всхлипнул, — позволь раскрыть тебе маленькую тайну: твою систему устанавливала компания Хирна, а я работаю с ними больше тридцати лет. При желании я могу получить код от любого дома на острове. Но мне нужен один-единственный: твой. — Он шмыгнул носом, сплюнул на землю и закашлялся. Рокот шел из самых глубин его груди и наверняка причинял страшную боль (Кертис на это надеялся), однако ствол не дрогнул. — И вообще, вряд ли ты включил сигнализацию. У тебя мозги другим забиты: минетами и прочей дурью.

— Грюнвальд, нельзя ли…

— Нет, нельзя. Ты это заслужил. Заработал, схлопотал, получил по заслугам. Лезь в толчок, мразь.

Кертис пошел к биотуалету — к крайнему правому, а не левому, как велел Грюнвальд.

— Стой, стой, — терпеливо сказал Паскуда, словно разговаривал с ребенком. — Твой толчок с другой стороны.

— Он же вот-вот упадет!

— Нет, эта крошка надежная, как твой любимый фондовый рынок, — возразил Грюнвальд. — Там хитрые стенки. Но аромат будь здоров. Такие, как ты, по полдня торчат на горшке, так что запах тебе понравится. Нет, ты будешь в восторге! — Вдруг дуло ткнулось Кертису в ягодицу. Он испуганно вскрикнул, и Грюнвальд захохотал. Вот Паскуда! — Залезай, пока я не превратил твою старую грунтовую дорогу в новенькое супершоссе.

Кертису пришлось согнуться над канавой с мутной водой. Он отодвинул засов, дверь распахнулась и чуть не съездила ему по лицу. Это вызвало у Грюнвальда очередной взрыв хохота, и Кертис вновь подумал об убийстве. Его переполняло удивительное чувство жизни. В воздухе стоял дивный запах листвы, и флоридское небо над головой было чудесного белесого цвета. Кертису неудержимо хотелось съесть кусочек хлеба — даже обычный хлеб был бы сейчас деликатесом. Он бы его слопал, накрыв колени белоснежной салфеткой, а потом выбрал бы винтажное вино из своего погребка. Жизнь засияла для Кертиса новыми красками. Только бы успеть ею насладиться! Если у Паскуды на уме всего лишь запереть неугодного соседа, возможно, Кертису еще представится такой шанс.

Он подумал (мысль пришла так же неожиданно, как и та, про хлеб): «Если я выберусь, то сделаю пожертвование в фонд „Спасите детей“».

— Шевелись, Джонсон.

— Говорю тебе, он упадет!

— Кто из нас строитель? Не упадет, если будешь осторожен. Лезь.

— Зачем тебе это?!

Грюнвальд удивленно рассмеялся.

— Сказано: лезь в толчок, не то снесу тебе зад!

Кертис перешагнул через канаву и залез в туалет. Будка рискованно покачнулась от его веса. Он вскрикнул и перегнулся через лавку с сиденьем, упершись ладонями в заднюю стену. Когда он встал, точно подозреваемый перед обыском, дверь за его спиной захлопнулась. Солнечный свет померк. Кертис внезапно очутился в жарком, темном помещении. От малейшего движения будка качалась, грозя свалиться в канаву.

В дверь постучали. Кертис представил, как Паскуда одной рукой упирается в голубую панель, а другой стучит.

— Ну что, удобно тебе? Уютненько?

Кертис не ответил. Ладно хоть будка не качается, пока Грюнвальд подпирает ее рукой.

— Уютно, знаю. Как мухе в навозной куче.

Последовал еще один удар, и туалет опять качнулся вперед — Грюнвальд отстранился. Кертис занял прежнюю позицию, встав на пятки и прилагая все усилия, чтобы вонючая будка не шаталась. Пот стекал по лицу, раздражая порез от бритья на левой щеке. Кертис с щемящей ностальгией вспомнил свою ванную, которую прежде совсем не ценил. Он бы отдал все свои пенсионные накопления, лишь бы вновь оказаться там, с бритвой в руке, и смотреть, как кровь просачивается сквозь пену, а радио в спальне играет дурацкую попсовую песенку — «Карпентерс» или «Дон Хо».

Ну все, теперь он рухнет, точно рухнет, Паскуда этого и добивался…

Однако туалет не рухнул, наоборот, даже встал немного ровнее. Впрочем, еще чуть-чуть, и он бы перевернулся. Кертис стоял на цыпочках, вытянувшись над сиденьем и упершись руками в стену. Постепенно он начинал ощущать толчковую вонь, хотя крышка была закрыта. Пахло разлагающимися испражнениями и дезинфицирующим средством — синей пакостью, конечно, — и оттого смрад был еще гаже.

Спереди прозвучал голос Грюнвальда — видимо, он перешагнул канаву и обошел вокруг туалета. От неожиданности Кертис едва не отшатнулся, и его ладони на долю секунды оторвались от стены. Будка дрогнула. Керткс тут же вернул руки на место.

— Как ты, сосед?