Взгляд василиска

Он взял из рук старика книжку в бумажном переплете — не столько заинтересованный в ней самой, сколько в паузе, необходимой, чтобы осмыслить только что произошедший разговор — взял, взглянул машинально на обложку и обомлел. Это была книга из серии «Свидетели былого», выпускавшейся, судя по выходным данным, оформлению и качеству полиграфии, каким-то местным любительским объединением, носившим претенциозное название «Искатели». Но заинтересовало Реутова другое. Книжка являлась воспоминаниями Елизаветы Валентиновны Семеновой — жены и бессменного научного секретаря академика Башкирцева. И назывались эти воспоминания «Поединок с памятью».

9.

«Не было бы счастья, да несчастье…» — Реутов увидел «господ историков» даже раньше, чем нашел дом номер 23 по Кашкарской улице.

«Оперативно! — Покачал он мысленно головой. — Но, с другой стороны, не дураки же у них там…»

С момента разговора с Давидом прошло всего чуть меньше часа, но выходило, что промедли Вадим хотя бы одну лишнюю минуту, и все их удачи пошли бы коту под хвост. Но он не задержался и решение принял верное, всего лишь считанные мгновения затратив на анализ сложившейся, складывающейся именно сейчас ситуации. Взвесил в руке книжку госпожи Семеновой, улыбнулся — через силу — ожидавшему продолжения разговора Сольцу, расплатился, не торгуясь, хотя старик и запросил за свой «раритет» явно больше, чем тот того стоил, и, выйдя на улицу, сразу же направился к призывно шумевшему потоком машин проспекту Абузира Глявана. Купленную книжку Реутов уже на ходу сунул в карман куртки — руки ему теперь нужны были свободными — закурил, не останавливаясь, но очень удачно, потому что, поймав краем глаза наплывающее откуда-то сзади плавное движение зеленого огонька, тут же дал отмашку, и буквально через секунду загрузившись в темно-серый «Волгарь» извозчика, приказал ехать в Ярославово Городище.

Ощущение было такое, что счет времени идет уже на секунды. И вот, что интересно. Вадим совершенно не представлял себе, что такое ценное ожидает его в этом самом, снившемся уже несколько раз доме, но был абсолютно уверен, что должен прибыть туда раньше всех остальных. Что-то ему там было нужно. Очень. Позарез. И он — вот, что странно — даже не пытался это «что-то» вычислить, не пробовал осмыслить неожиданно охватившее его беспокойство, понять, какие причины заставляют его сейчас так спешить. Он просто знал, чувствовал, был уверен, что должен поспеть туда, на Кашкарскую улицу первым. И успел. Успевал… Хотя, возможно, и в самую последнюю минуту. Ведь, кто не успел, тот…

«Опоздал?» — На крошечной площади, от которой брала начало кривая, взбиравшаяся на вершину оплывшего за века Багатурова холма улица, стояли три больших черных автомобиля, «Коч» и два «Дончака», из которых выбирались очень характерного вида мужчины, поджарые, собранные, быстрые…

Извозчик проехал мимо них и въехал в створ Кашкарской. Реутов успел заметить, что несколько человек проводили машину взглядами, но вряд ли могли рассмотреть Вадима в затемненном салоне.

«Третий… седьмой… девятый… А если они идут с обеих сторон?»

Вадим вытащил из кармана пятидесятирублевую купюру и протянул ее водителю.

— Высадите меня у двадцать третьего дома, — сказал он. — И продолжайте движение так, как будто я все еще нахожусь в салоне. Пожалуйста.

— Случилось что? — Спросил извозчик, пряча деньги в карман.

— Видели на площади три машины?

— Ну?

— Родственнички жены, — сказал Реутов раздраженно. — Весь клан суки подняли!

— А! — Судя по всему, Вадим не ошибся, и местные нравы за тридцать лет ничуть не изменились. — Куда ехать-то?

— Да, куда угодно! — Хмыкнул Реутов, увидевший впереди дом 23. — Хоть в Берду. Только отсюда подальше!

— Сделаем!

Реутов выскочил из «Волгаря». Бросил быстрый взгляд в оба конца улицы и, увидев, что на какое-то время остался один, шагнул к высокой кирпичной стене, подпрыгнул, ухватился за край, подтянулся и одним сильным движением перебросил тело на другую сторону. За стеной, как и следовало ожидать, оказался крошечный дворик и еще меньший по размерам садик, представлявший собой группу полузасохших фруктовых деревьев — «Яблони? Абрикосы? — и таких же одичавших, разросшихся, а позже частично засохших колючих кустов. В стене дома 23, выходившей во двор, имелась дверь и плотно закрытое ставнями окно, но Вадим решил, что входить в дом будет не здесь, а с тыла. Ему ведь предстояло выламывать дверь или окно, и делать это следовало как можно дальше от чужих ушей.

Реутов прошел вдоль стены дома, продрался через перекрывший тропинку куст ежевики, и оказался наконец на заднем дворе, отделенном от такого же, но соседского, еще одной кирпичной стеной. Здесь оказалось темно, как ночью, но не для него. Глаза уже подстроились к ночному «освещению», и Вадим хорошо рассмотрел заднюю стену дома: оббитая железом дверь, узкое, как бойница, да еще и забранное решеткой окно, и два окна пошире, но закрытые деревянными ставнями-жалюзи — на втором этаже.