Взгляни на дом свой, ангел

— Ну, детка! — сказала она.— Только подумать! В жизни не видела ничего подобного. Она полгода копила, не меньше.

Да, сэр!—сказала Хелен, отводя глаза, и на губах заиграла кощунственная улыбка. — Хотела бы знать, откуда все это берется. Чего только я не насмотрелась,— добавила она с сердитым смехом.— Того и гляди, из нее почки выскочат.

Фью-у! — присвистнула Элиза, сотрясаясь от смеха.

— Хе-лен, Хелен! — донесся до них слабый голос миссис Бартон.

— Пшлакчерту,— сказала Хелеп вполголоса.— Р-рр! Р-рр!—Она неожиданно расплакалась.— И так будет всегда. Мне порой кажется, что бог нас карает. Папа прав.

— Пф! — сказала Элиза, облизнув пальцы и вдевая нитку в иголку против света.— На твоем месте я бы уехала. Хватит за ней ухаживать. Ничего у нее нет. Одно воображение! – Элиза была твердо убеждена, что почти все людские болезни, кроме ее собственных, «одно воображение».

— Хе-лен!

— Сейчас! Иду! — весело крикнула Хелен, сердито улыбнувшись матери.

Это было смешно. Это было безобразно. Это было страшно.

И действительно, вполне могло показаться, что папа прав и что прославленный в псалмах главный небесный Гонитель Туч, тот, кого наши ожесточенные современники иногда называют «Старым Шутником», обратил на них хмурый взор.

Пошел дождь — бесконечный ливневый дождь хлестал по дымящимся горам, заливая траву и листья на склонах, обрушивая лавины жидкой грязи на селенья, превращая горные ручейки в ревущие пенные стены желтой воды. Он подмывал желтые берега и вызывал неслыханные обвалы, он смывал целые склоны, он уносил насыпи из-под железнодорожных путей, и рельсы со шпалами повисали над пустотой.

В Алтамонте началось наводнение. Вода стекала с маленькую речку, и она вышла из берегов, разлившись в желтую необъятную Миссисипи. Вода громила долину реки, она срывала с быков металлические и деревянные мосты, словно листья; она несла гибель железнодорожным низинам и всем, кто там обитал.

Город был отрезан от всего остального мира. В конце третьей недели, когда вода начала спадать, Хью Бартон и его молодая жена, угрюмо скорчившись в огромном брюхе «бьюика», ехали по затопленным дорогам, с опасностью для жизни пробирались по разрушенным мостам, чтобы наперекор стихиям вкусить радость перестоявшегося и увядшего медового месяца.

— Он будет учиться там, куда я его пошлю, или нигде, – негромко изрек Гант свое последнее слово.

Так было решено, что Юджин поступит в уииверситет штата.

Юджин не хотел поступать в университет штата.

В течение двух лет они с Маргарет Леонард строили романтические планы его дальнейшего образования. От решили, что ввиду молодости он два года проучится в университете Вандербильта (или Виргинском университете), потом будет два года заниматься в Гарварде, а затем, легкими переходами добравшись до Эдема, увенчает все годом-двумя в Оксфорде.

— Вот тогда,— сказал Джон Дорси Леонард, котерый вышивал заманчивые узоры на этой канве между глотками простокваши,— тогда, сынок, человек накопш

получает право считать себя культурным. После этого, конечно,— добавил он с щедрой небрежностью,— можно еще года два попутешествовать.

Однако Леонарды пока еще не хотели расставаты с ним.

— Ты слишком юн, мальчик,— говорила Maprapет Леонард.— Не можешь ли ты уговорить отца подождать еще год? Ты же ведь по возрасту совсем ребенок, Юджин.!

Тебе некуда торопиться.

Ее глаза темнели, пока она говорила это. Но Гант не желал ничего слушать.

— Он достаточно взрослый,— сказал он.— Когда я был в его возрасте, я уже давно зарабатывал себе на жизнь. Я старею. Скоро меня не станет. Я хочу, чтобы

он начал завоевывать репутацию прежде, чем я умру.

Он упрямо отказывался даже подумать об отсрочке! Младший сын был его последней надеждой на то, что его имя прославится на политическом поприще, которое oн так ценил. Он хотел, чтобы его сын стал великим и дальновидным государственным деятелем, членом республиканской или демократической партии. Поэтому, выбирая университет, он исходил из политических соображений и следовал совету своих сведущих в политике друзей.

— Он подготовлен,— сказал Гант,— и он поступит в университет штата. Или никуда. Образование ему там дадут не хуже, чем в любом другом месте. А кроме того, он на всю жизнь заведет полезные знакомства.— Он бросил на сына взгляд, полный горькой укоризны.— Мало кому из твоих сверстников представляется подобная возможность,— сказал он. — И ты должен быть благодарен, а не воротить нос. Попомни мои слова, настанет день, когда ты скажешь мне спасибо за то, что я послал тебя именно туда. Я уже сказал: ты будешь учиться там, куда я тебя пошлю, или нигде.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

XXVIII