Взгляни на дом свой, ангел

— Я не хочу говорить об этом, дурак. Я хочу, чтобы ты научился немного соображать,— сказал Бен. Он выпрямился и отряхнул испачканный известкой пиджак. Потом он продолжал спокойно: — К черту их, Джин! К черту их всех! Не расстраивайся из-за них. Бери от них все, что можешь. И плюй на все. Никому до тебя нет дела. К черту все это! К черту! Бывает много плохих дней. Бывают и хорошие. Ты забудешь. Дни бывают разные. Пойдем!

— Да,— сказал Юджин устало,— пойдем! Теперь все в порядке. Я слишком устал. Когда устаешь, то становится все равно, правда? Я слишком устал, чтобы испытывать боль. Мне теперь все равно. Я слишком устал. Солдаты во Франции устают, и им все равно. Если бы сейчас кто-нибудь навел на меня винтовку, я бы не испугался. Я слишком устал.— Он начал растерянно смеяться, испытывая блаженное облегчение.— Мне наплевать на все и на всех. Прежде я всего боялся, но теперь я устал, и мне нет дела ни до чего. Вот как я буду переносить все, что угодно,— я буду уставать. Бен закурил сигарету.

— Это уже лучше,— сказал он.— Пойдем поедим! — Он улыбнулся узкой улыбкой.— Идем, Самсон.

Они медленно пошли вокруг дома.

Он умылся и плотно поел. Постояльцы уже кончили ужинать и разбрелись во тьме: одни ушли на площадь слушать духовой оркестр, другие — в кино, третьи — гулять по городу. Насытившись, он вышел на крыльцо. Было темно и почти пусто, только на качелях сидела миссис Селборн с богатым лесоторговцем из Теннесси. Ее низкий звучный смех с мягким журчанием лился из чана мрака. «Мисс Браун» тихо и чинно покачивалась в одиночестве. Это была грузная, скромно одевавшаяся женщина тридцати девяти лет; она держалась с тем легким и комичным оттенком чопорности, старательной добропорядочности, который всегда отличает проститутку, живущую инкогнито. Она была очень благовоспитанна. Она была настоящая леди,— о чем не замедлила бы заявить, если бы ее рассердили.

«Мисс Браун» жила, по ее словам, в Индианаполисе. Она не была уродом: просто ее лицо было пропитано неумолимой тупостью Среднего Запада. Несмотря на похотливость ее широкого тонкогубого рта, она выглядела невозмутимо самодовольной, у нее были пышные, но тусклые каштановые волосы, маленькие карие глазки и рыжеватая кожа.

— Пф! — сказала Элиза.— Она такая же «мисс Браун», как я, можете мне поверить.

Днем прошел дождь. Вечер был прохладным и темным; влажная клумба перед домом пахла геранью и намокшими анютиными глазками. Он сел на перила и закурил. «Мисс Браун» качалась.

Стало прохладно,— сказала она.— Этот небольшой дождь принес много пользы, не так ли?

Да, было жарко, — сказал он, — Я ненавижу жару.

— Я тоже не выношу ее,— сказала она.— Вот почему я и уезжаю на лето. У нас там пекло. Вы здесь и не знаете, что такое жара.

— Вы ведь из Милуоки?

Из Индианаполиса.

Я помнил, что откуда-то оттуда. Большой город? — спросил он с любопытством.

Да. Весь Алтамонт уместится в одном его уголке.

Ну, а насколько большой? — алчно расспрашивал он.— Сколько у вас там жителей?

Точно не знаю. Больше трехсот тысяч, если считать с пригородами.

Он обдумал этот ответ с жадным удовлетворением.Красивый город? Много красивых домов и общественных зданий?

Да… пожалуй,— ответила она задумчиво.— Это очень хороший, уютный город.А люди какие? Чем они занимаются? Они богатые?Да-а… Это деловой и промышленный город. Там много богатых людей.Наверное, они живут в больших домах и разъезжают в больших автомобилях? — настойчиво спрашивал он. Потом, не дожидаясь ответа, продолжал: — Они едят вкусные вещи? Какие?Она неловко засмеялась, смущенная и сбитая с толку.Да, пожалуй. Немецкие блюда. Вы любите немецкую кухню?Пиво,— пробормотал он с вожделением.— Пиво, а? Вы его там делаете?

Да.— Она сладострастно засмеялась.— По-моему, вы плохой мальчик, Юджин.А театры и библиотеки? У вас там часто гастролируют? Разные труппы?Да, очень. В Индианаполис привозят свои представления все труппы, имевшие успех в Чикаго и в Нью-Йорке.А библиотека у вас большая, а?

— Да, у нас хорошая библиотека.

— Сколько в ней книг?

Ну, этого я не знаю. Но это хорошая, большая библиотека.